Сергей Мильшин - Волхв

— Наши родноверы сюда теперь только по большим праздникам да посвящениям ходят, — ведун аккуратно отвел ветку волчьего лыка с редкой завязью — здесь, в тени кустарникам не хватало света. — Рад бы я их почаще встречать, да опасно стало. Слышал я, в Новогороде попы недавно капище Перуново разорили, так Перун, рассказывают, обещал голосом отомстить. А у нас под Синюшным камнем Велеса храм изничтожили. Ведун в засаду попал, похоже, на их стороне какой-то сильный черный маг теперь действует — прикрыл своих разбойников кругом невидимым. Нас пока Белбог хранит, слава Ему, всевышнему.

Незаметно подошли к окраине леса. Высокая скала — Горючий камень, заросший по южному склону елкой и сосной, здесь круто вздымался вверх. Тропка уходила по северному склону в гиблые красноватые лишайники и сыпуны, кривясь между валунами, и терялась на вершине нависающей над долиной скалы. Этот склон был единственный, где на камень можно было забраться без крючьев и веревок. Ведун уверенно начал подниматься по крутым каменным завалам. Дед с внуком, обдираясь о твердые гранитные грани и соскальзывая, поспешили за ним. Похоже, он знал здесь каждый уголок и ставил ноги точно на скальные выступы и впадинки. Горий, как только начал присматриваться к нему, сразу пошел быстрее, но все равно не так шустро, как старик. Последние сажени преодолевали почти по-пластунски — тут уже была набита слабая каменистая тропа, увидеть которую, впрочем, изгои не могли — действовало заклятье ведуна. Несмотря на почтенный возраст, Воинко, упираясь ладонями в колени, шагал впереди уверенно, и гости стали отставать. Несколько раз он останавливался и молча поджидал их — перед светлым местом говорить пустые слова запрещалось — Белбог рядом, слышит. На вершине широкой площадки, саженей пятьдесят на сто, заросшей низкой — ветра согнули — бузиной, только осыпавшей снежинки-соцветия, и небольшой на десяток деревьев кедровой роще, жило капище. По кругу его окружали густые калиновые кусты, волхвами любимые, тоже отцветшие, которые Воинко лет десять назад сам выкопал на террасе внизу и посадил здесь, устроив, таким образом, живую изгородь. За лета кусты разрослись и сейчас полностью скрывали кумир Белбога.

Старик Воинко прошел в узкий проход, почти незаметный в густой листве, и поманил Донских за собой. Горий впервые попал в капище Белбога. В храме Макоши, что издавна действует в селе, он бывал частенько. В нем же, когда ему исполнилось 12 лет, Дары украсили голову парня васильковым венком, символизирующим вступление в возраст, когда мальчику уже пора иметь тайное, неизвестное никому, кроме волхва и его самого, имя. В тот заветный день он и получил его — настоящее, защищенное от наговоров и сглазов.

Войдя через заросший проем вслед за дедом, парень с любопытством огляделся. Площадка капища — небольшая, саженей двадцать в поперечьи. В центре высился деревянный болван из потемневшего от времени дуба. В правой руке он держал кусок железа. Гор уже знал, что Белбог судия, осуществляющий правосудие. Лицо Белбога смотрело на вошедшего серьезно и изучающе, будто желало понять — натворил ли он уже что-нибудь или еще нет. В углу чуть пониже стоял второй болван — Чернобога, неразлучный брат и противоположность Белбогу. Его сморщенное лицо из многих складок, строгое и даже немного устрашающее. У ног Белого идола на широком помосте уложены рядами золотые и серебряные украшения, здесь же засохшие пироги, кусок вяленого мяса — охотник выделил от добычи. Все — приношения Богу, накопившиеся за долгое время. У Чернобога — в основном, высушенная трава и коренья — символические подарки, лишь бы отдать дань вниманием, не обидеть, а то будет мстить. По кругу перед помостом выглядывают из земли жировики-лампы. Горий заглянул за идолов и увидел позади крылатого коня. Сразу же зачесался язык спросить — зачем он Белбогу, но торжественность обстановки заставила проглотить вопрос. Сегодня его ждал важный ритуал: на глазах у Белбога он должен принять в руки меч и с этой минуты стать мужчиной-воином.

Воинко, быстро переодевшийся в белую до пят рубаху, повесил на шею каменный лазоревый образ Бога Рода с кудрявым подростком рядом — Белбогом, и поставил волнующегося юношу в центр круга, ограниченного горящими жировиками. Дед Несмеян, выполняющий роль представителя и поручителя за внука перед Богами, в стороне бережно, словно дитя, держал на открытых ладонях трофейный оголенный меч. Воинко преобразился невиданно: только что старый спокойно-рассудительный человек, ведун вдруг помолодел мгновенно и стал торжественным и каким-то неземным. Пропев гимн Богу, старик, впрочем, уже не старик, а крепкий светлый муж, принял меч из рук Несмеяна и, опустив парня на колено, возложил оружие плашмя на его темя. Губы Воинко быстро-быстро зашевелились, под конец он возвысил голос и Гор разобрал слова: «Да не подведет меч хозяина своего, как и он не подведет его, да будет крепка Совесть наша и да будут все деяния наши да во славу Предков наших и во Славу Рода Небесного и ипостаси его Белбога!