Василий Ряховский - Евпатий Коловрат

Не зная, чем это объяснить, Евпатий обернулся к своим ближним.

Бессон недоуменно пожал плечами. Замятня в затруднении развел пальцами смерзшиеся усы. Даже скорый на ответ Нечай и тот смолчал. Выручил всех Угрюм. Присмотревшись, коваль тихо свистнул и подъехал в плотную к Евпатию.

— Мещерской полоз! — сказал он, кивнув в сторону бежавших снегом людей. — Видишь! Мы того не умеем, а у мещеры и у мери от веку то ведется. Видел я это диво за Волгой-рекой и теперь угадал сразу.

Когда Кудаш и несколько следовавших за ним мещерских всадников подъехали к замерзшей реке, Евпатию и его ближним стало видно, что каждый ратник-мещерин стоял на двух узких досках и скользил на них по снегу, не оставляя следа.

— Дивно! — сказал Евпатий.

— Разумом и мещера богата! — сказал Бессон. — Смотри, как по льду заюлили!

Первый, кого увидел Евпатий среди приближавшейся рати, был старик мещерин. Встретившись глазами с Евпатием, старик обеими руками поправил свой беличий треух и улыбнулся:

— Моя пришла, Евпатий! Мир тебе!

Это было так неожиданно и такая ласка была в голосе мещерина, что Евпатий соскочил с коня и порывисто обнял старика:

— Спасибо, друг! Верность твою и дружбу не забуду вовек!

Растроганный старик снял свой треух и долго шептал что-то, опустив глаза. Потом поднял лицо и сказал Евпатию твердо:

— Русь стоит, и мы стоим. Будем драться плечом к плечу, Евпатя.

Тут к Евпатию приблизился, ведя в поводу коня, Кудаш:

— Три сотни воина привел тебе, Евпатий. Больше пришло бы, да время коротко, а дороги в лесах долги.

— И на том спасибо, брат мой. Устраивай своих воинов на отдых. Завтра будем биться с врагами.

В сумерки, когда рязанское войско расположилось станом на ночлег, мещеряки-лыжники пробежали вперед до дальнего села и там неожиданно натолкнулись на татарскую заставу. Шесть татарских всадников бросились за тремя мещеряками с саблями. Но мещеряки нырнули в лес и запетляли вокруг кустов. Татарские кони начали спотыкаться и вязнуть в глубоком снегу и скоро выбились из сил. Тогда мещеряки принялись метать из-за кустов короткие копья и четырех татар побили насмерть. Один из всей заставы сумел выбраться на дорогу и ускакать, а шестой поднял вверх руки. Мещеряки привели его к Евпатию.

Никто из русских не знал татарского языка, потому допрос пленника длился за полночь. По знакам и догадкам Евпатию удалось понять порядок движения орды, установил он также, как далеко удаляются татарские войска в сторону от главного тракта и где теперь сам Батый.

И утром, задолго до рассвета, когда еще ярко светил стоявший в огромном круге месяц, десятники Евпатия подняли отдыхавших воинов. Скоро весь отряд выстроился и, вытянувшись вдоль дороги, спешным ходом пошел в сторону Коломны.

Синее утро только-только началось, когда рязанцы ворвались в гущу повозок, войлочных кибиток и сбившихся в кучу татарских стад. То было становище хвостового татарского полка. Здесь все спали тяжелым предутренним сном.

Выпустив на волю татарских коней и верблюдов, рязанцы ринулись к кибиткам и шатрам, из которых со странным гортанным воем по одному начали выбегать татары, на ходу пристегивая сабли.

Началась сеча.

Рязанцы рубили татар молча, сжав челюсти, рубили наверняка, надвое.

Татары никак не могли сгрудиться, чтобы по излюбленной манере, ставши стенами друг к другу, отражать нападение. Они падали, подкошенные, как трава. Крики и стоны раненых сливались в сплошной гул.

Пока всадники рубили татарских воинов и озверелых женок, бросавшихся на коней с короткими ножами, мещеряки проникали под полога кибиток и молча резали спрятавшихся там татар.

Евпатий бился наряду с другими. Он видел, как искусно орудовал своим длинным мечом Бессон, как ловко закрывался щитом и давил конем пеших противников.

Рядом с Бессоном, покрякивая, рубил татар Замятня. Нечай, по обычаю своему, действовал левой рукой, и около ног его коня уже лежало несколько убитых татар.

Евпатий все рвался вперед. Ему не по душе было воевать в обозе. Он искал с татарами поля, стремился пробиться к татарским полкам и вступить с ними в открытый бой.

— Не оставляй сзади себя ни единого врага! — кричал ему Бессон, отбиваясь от двух татарских воинов, ловко работавших своими кривыми саблями. — Оставишь одного, — в эту минуту Бессон отхватил обе руки татарина, — вместо одного встанут десятеро!

Последовал новый удар мечом — и второй татарин ткнулся разрубленной надвое головой в ноги Бессонова коня.