Александр Дорофеев - Вещий барабан

Шаткое перемирие, когда с одной стороны сила, а с другой… Ну, теперь и у русских кораблей хватало! Можно было укрепить перемирие. С этой целью решил отправить государь в Царьград к турецкому султану посла Украинцева.

Турки, конечно, знали о воронежской верфи, да мало беспокоились. Моряки турецкие ручались, что ни один русский корабль не выйдет в Азовское море: множество песчаных отмелей-кошек в устье Дона. Через них только галеры пройдут. А галер султан не боялся. Что галеры? Мелочь, лодчонки! В общем, подумывал султан, сидя в Царьграде, как скорее вернуть крепость Азов. Мол, шайтан с ним, с этим перемирием, когда заранее ясно, чья возьмет.

Но Петр рассудил иначе.

— Морем пойдешь, Емельян Игнатьевич, — наставлял он Украинцева. — Загадаем туркам загадку! Ахнут, когда увидят русский корабль в своей столице. Призадумаются, стоит ли с нами воевать.

Государь как в воду глядел. Наперед знал, что будет.

Помню, и мне пророчил: «Доживешь, Ивашка, до восьмидесяти восьми лет. Если умным будешь. А поглупеешь, так и век протянешь».

Грустно жить вещему на этом свете.

К весне 1699 года под присмотром адмирала Крейса были исправлены все корабли.

— Готовы к походу, — кратко доложил Крейс.

Уже десятого мая был отдан приказ — сниматься с якоря! Флотилия подняла паруса.

До сих пор не видывали такого русские реки. Восемнадцать сорокапушечных фрегатов, множество других военных судов! Да еще позади пятьсот стругов, доверху груженных провиантом и боеприпасами.

Медленно шел караван, прощаясь с рекой Воронеж, со своей колыбелью. Плыли мимо знакомые берега.

Три года назад по этому пути двигались военные галеры, и неведомо было русским полкам, славой или позором окончится битва с турками.

Вспоминал я те горячие дни. Как прошила пуля мой кафтан под мышкой. Как вскрикнул верный барабан, рассеченный саблей. Турки воины славные! Лучше с ними в мире жить.

Много донской воды утекло с тех пор в Азовское море. И мы уже не те, что прежде. Вот государь Петр Алексеич тогда капитаном звался, а теперь и вовсе — командор. В чине вырос!

Да и я нынче староста барабанный.

Деревья по берегам только что покрылись нежной листвой. Вода в реке прозрачна, и виднелось ровное песчаное дно, на которое неспешно наползали черные корабельные тени.

Различил я свой облик на зыбкой глади. Но не сразу догадался, кто есть сей безбородый. А поняв, достал бывшую бороду и пустил по водам, словно прошлое свое.

Грустно было глядеть, как вечное течение подхватило ее. Слезы навернулись. Но что толку, читатель, печалиться о прожитых годах, когда корабль влечет тебя в славное будущее?

И ударил я в барабан.

Часто останавливался наш караван. Разбивали на берегу шатры. Матросы ловили рыбу. Солдаты гуляли по лесу, аукаясь, как малые ребята.

Как-то на стоянке Петр Алексеич навестил адмирала Крейса. И — что за диво?! — увидел, как иноземные капитаны ловят в Дону черепах.

— Для какой нужды, господин адмирал, сих зверушек собираете?

— Деликатес! — воскликнул Крейс. — Изысканное блюдо — тортуга!

— А! Как же — едал в Лондоне, — не подал виду Петр. — Интересно, как ваши повара готовят, с какой подливой подают?

Вызнав рецепт, сразу откланялся.

Часу не прошло, как русские солдаты тоже наловили черепах. Сваленные у кухни, они упорно расползались, а царский повар Андрюха Мартынов ворча бродил вокруг, точно пастух.

— Нечисть костяная земноводная! На Руси и раков-то не едят — за грех почитают. Что делать с этими тварями? Жаркое в панцире? Или студень?

Тут бодрым шагом приблизился господин командор Петр Алексеич:

— Вари, Андрюха, по рецепту! Но тайно. И к столу подноси без уведомления.

В этот день был дан торжественный обед во славу русского флота. Собрались придворные вельможи, капитаны, офицеры. Под барабанную дробь, как на параде, появлялись разные блюда. Пирог с бараниной и кулич-недомерок. Квас и буза. Марципан и орел сахарный. А также попугай. Из сахару же. Особенно гости нахваливали лапшу.

— Чудится, из павлина сие блюдо! — одобрил Емельян Украинцев.

Никита Зотов заспорил:

— Э, нет! По тонкости вкуса — лебедь!

— Кабы не фазан?!

— Господа, нет ничего проще, — поднял руку Петр. — Узнаем птицу по перу. Подать сюда оперенье!

Мигом притащили с кухни черепашьи панцири.

— Дивно хороша птичка! — расхохотался государь. — Хоть и не летает. Зато ползает да плавает. Господа! Куда же вы?!