Александр Дорофеев - Вещий барабан

— Знобит, государь. Лихоманка вроде напала. Зябко без бороды жить.

— Э, пустое! — Уже в мыслях своих далеко был. Не терпелось увидеть воронежский флот. Знамо дело — государственные заботы.

А я бороду за пазухой поглаживаю. Жалею. Столько лет вместе! Неужто и это к пользе государства — личину оголять?

Нет-нет, лучше и не думать. Мысли бунт порождают.

По раскисшей осенней дороге далеко не уедешь. На дворе октябрь-грязник. Целую неделю добирались до Воронежа.

Государь отвык, видно, от такой езды. Сильно досадовал:

— Вот уж мука несказанная! Что тебе ураган у аглицких берегов?! Наши дороги куда как мощнее. Надобно перемастерить Россию. Иначе так и будем в грязи сидеть.

«Это, — думаю, — не бороды смахивать. Тут в один миг самые острые ножницы затупятся!»

С грехом пополам приползли в город Воронеж. Петр не мешкая к реке направился. Вышел на крутой берег. А внизу-то, под ногами, реки нету! Всё в мачтах корабельных — эдакая красота! Русский флот в колыбели. Вот сейчас поднимут корабли паруса и полетят в дальние страны.

— Гляди, господин адмирал! — подталкивал государь иноземца Крейса. — Не хуже, чем в Амстердаме! Признайся, не ожидал такого?

— Да-да, — равнодушно кивнул адмирал, не очень-то понимавший этот восторг.

«Российский абсурд, — говорил он своим хмурым видом. — Корабельная верфь среди степей, вдали от моря. Чушь и бессмыслица!»

— Принимай флотилию, герр Крейс! — приказал счастливый государь. — Проведи осмотр изрядный.

Об изрядности да тщательности голландцу не нужно напоминать. Адмирал каждый корабль обследовал, как опытный ветеринар корову, — от носа до кормы, от киля до грот-мачты. Не так они были хороши, как то казалось с высокого берега.

Одни слишком валкие. Другие и вовсе неспособны к водному ходу. Крейс покачивал головой, загибал длинные сухие пальцы.

— Исправлять корпуса. Иные заново переделать. Усилить оснастку. Пушек добавить. И много, очень много больших и мелких поправок!

Для Петра такой приговор — как удар кнутом. Значит, не славная флотилия поджидала в Воронеже, а инвалидная команда.

— Так ли всё, адмирал? Точно ли?

— Так точно, ваше величество, — холодно ответил Крейс.

Все думали, грянет скорая державная гроза, но Петр тихо опустился на какое-то бревно, глядя поверх голов в хмурое и низкое осеннее небо.

— Облако сомнения спустилось на мою душу, — прошептал он. — Увижу ль плоды труда своего? Или, подобно посадившему финик, так и не дождусь урожая? Овладела мной меланхолия…

Впервые видел я государя в такой слабости. Будто он только что лишился чего-то важного, необходимого. Ну как я бороды. Горько и страшно было глядеть на него.

Тут-то и подскочил окольничий Протасьев:

— Изволь, Петр Алексеич, целебного напитку испить. Хорошо от меланхолии!

Петр отодвинул чашу и уставился на окольничего, медленно возвращаясь от своих раздумий. Вдруг глаза его сверкнули, усики встопорщились, как рожки.

— Ага, Пррротасьев! — грянула все же с некоторой задержкой гроза. — Смастерил, дядя, на свою рожу глядя?! — Грохнула молния — царский кулак — окольничего по лбу. — Прочь с глаз моих! На конюшню — лошадей скрести!

Протасьева как сдуло. Будто штормовой ветер унес легкую лодчонку.

Да, так проходит мирская слава — повторю я вслед за древними мудрецами. И на этом, читатель, мы расстанемся с Протасьевым. Нам-то зачем на конюшню? Честных людей ждет в этой жизни более славное поприще.

А Петр долго не мог успокоиться. Мерил длинным шагом берег, не глядя на корабли, которые виновато покачивались на речной волне.

— Корабль — дело немалое. Доброго города стоит, — рассуждал сам с собою. — За строительством должен присматривать разумный человек. И без всякой корысти. Да где же его бескорыстного сыскать?

Уже ночь опустилась, а Петр все метался по высокому берегу, как черное облако сомнения.

На другой день прибыли в Воронеж товарищи государя по корабельному делу. Еще на Плещеевом озере вместе трудились. Теперь же кто из Амстердама, кто из Венеции, познав многие науки, явились начатое дело продолжать.

— Настало благое утро! — ожил Петр. — Мрак сомнения изгнан! Бей в барабан, Ивашка! Пойдем весной по морю гулять — с турками мириться.

А с турками к тому времени было заключено малое перемирие — всего на два года. Много условий поставили турки. Чтобы новые крепости русские не строили, чтобы старые не чинили. Чтобы то, чтобы се — иначе снова война! Поддерживал турецкие условия грозный флот.