Игорь Генералов - В тени славы предков

— А кто об этом говорит? — не верил князь.

— Ратша мечтает возродить славу Святослава, — снова ответил Мстислав, — а без днепровской земли ему не под силу это. От Олега послы к русам ходили летом и в Белобережье, и в Тмуторокань. Зачем? Олег ведь клялся за отца отомстить, и Ратша об этом ему напоминать не перестанет.

— С печенегами у нас мир вечный, и днепровский путь в наших руках! — сказал Ярополк.

— Доверься нам, княже, — как можно мягче вставил своё слово Лютомир. Ярополк, сев на резную скамью, поставил локоть на стол, запустил пятерню в волосы. Свенельды терпеливо молчали в ожидании.

— Думу собрать бы надо, — наконец поднял голову князь. В голосе сквозило сомнение.

— Соберём, — согласился Мстислав.

Собрание вятших, как обычно, плясало под Свенельдов. Кто-то нерешительно воспротивился: «Войну бы не накликать!» Его тут же обрезали:

— Не осильнел ещё Волк настолько. Не будет войны!

Решено было везде на древлянских погостах [77] Погост — селение, в котором, объезжая подвластные земли, останавливался князь для сбора дани и вершения княжеского суда «Кладбищенский» оттенок слово приобрело позже. расставить Ярополковых людей, а коль воспротивится Олег, то передать ему грамоту, в которой было написано, что в таком случае и мытное, и повозное, и лодейное будет для Олега на других условиях, как для иноземного гостя, ибо ряд [78] Ряд — договор. со старшим братом он не блюдёт.

В самый разгар полюдья к древлянам отправился Лютомир Свенельд. Древлянская земля небольшая, а Свенельд шёл с шумом, выгоняя Ольговых тиунов. Сам Олег пришёл в бешенство, узнав о Лютовых шкодах, велел собирать дружину.

— Не горячись, княже! — Ратша Волк крепко держал под уздцы княжеского жеребца. Он едва поспел к отъезду Олега, за ним послали, но князь рванулся сейчас, собрав тех, кто был рядом, — остальные догонят. Волк благодарил богов, что успел вернуться из полюдья.

Олег сидел верхом в едва застёгнутом зимнем вотоле, яро раздувая ноздри, едва узнавая воеводу. Было время, когда и сам Ратша мог со Святославом собраться так же быстро, прихватив оружие, и выехать на охоту, на рать ли, без обоза и кормов. С годами пришла мудрость, учившая, что сделанного в гневе и спешке уже не воротишь.

— Не горячись! Нечего князю с воеводой-татем бодаться!

Взгляд Олега начал светлеть. Вокруг храпели и переминались, похрустывая снегом, кони застывших в ожидании дружинников. Княжий двор заполнялся ратными людьми.

— Я сам съезжу! — сказал Волк, махнув рукой в овчинной варежке кметям:

— Слезайте!

Олег, подёргав повод и видя, что не смеются над ним, молодым, над его резкой переменой решения, соскочил с седла, передав коня дворскому.

Долго Лютомира не пришлось искать: Волк обрёл его на погосте в пятидесяти верстах от Овруча в сторону Киева. Во двор дружину не пустили. Кметям, готовым ринуться в клинки, Ратша приказал уступить. Проехав сквозь отверстые ворота, Волк сразу приметил Люта, стоявшего на низком крыльце рубленного в один ярус наместничьего терема. Свенельд стоял, широко расставив ноги как перед кулачным боем, в шапке с алым верхом и наброшенном на плечи собольем опашне. Не слезая с коня и не здороваясь, Ратша спросил:

— Ты почто, Свенельдов сын, в земли чужие пришёл, как медведь к бортям? О твоей татьбе завтра же князю Ярополку станет известно!

— По княжескому приказу я здесь и есть!

Лют, не сходя с крыльца, через холопа передал Волку грамоту. Ратша, сломав княжескую печать, долго читал, веря и не веря написанному.

— Не Ярополка это мысли, но твои и отца твоего, — наконец сказал он. — Братьев стравить хотите? Мы с Мстиславом в ссоре, так пусть на судное поле меня вызовет. Нечего в нашу ссору сынов Святослава втравливать!

— Не я грады Червеньские зорил до того, что они отложились. Не я Овруч крепил от врага неведомого, и не я послов к русам тмутороканским посылал!

— В Тмуторокани мы леготу [79] Легота — льгота, послабление. на Корсуньском рынке выпрашивали — и об этом любой поведает! — ответил Ратша и прикусил язык — нечего перед киевским зброднем оправдываться. Слова здесь лишние, надо уезжать. Волк сузил колючие, полные ненависти глаза:

— Сквитаемся, Свенельд!

— Земля тесная, сквитаемся, Волк!

— Свенельды совсем меня раздавить решили!

Олег смял и бросил жалобно захрустевшую грамоту на стол. Не муж, но уже и не юноша семнадцати лет от роду, небольшой, но крепкий и ловкий, как лесная рысь, князь стоял посреди покоя, размышляя.