Н. Северин - Перед разгромом

— Ну, с таким духовенством, как у русских, о культуре не может быть и речи. Нагляделся я на их попов в Киеве! Двух слов по-латыни не умеют сказать правильно, понятия не имеют об элементарных правилах беседы, не умеют даже объяснить Бога, которому поклоняются и которому верят! Чистые дикари!

— А между тем они так крепко держат в руках свою паству, что иначе как силой ее от них не оторвать. А победы насилием непрочны. Мечом приобретенное от меча и погибнет. Как объяснишь ты, сын мой, их упорство? — спросил прелат, с улыбкой поглядывая на своего юного слушателя.

— Дикостью нравов, ваша всевелебность! «Chaque pays a la religion qu'il mérite» [10] Каждый народ имеет такую религию, какую заслуживает. .

— A может быть, «Chaque religion a l'influence qu'elle mérite»? [11] Каждая религия имеет влияние, какое заслуживает. Во всяком случае, прежде чем судить о предмете, надо изучить его. Это азбучная истина, но как часто забывают ее! Как ты думаешь, сын мой, для чего я сюда приехал?

— Польза для нашей церкви, принесенная вами в этом крае, так значительна, что оценена святым отцом.

— Да, сын мой, возложенную на меня миссию я выполняю по мере сил и возможностей и занимаюсь распространением нашего влияния в этой стране, может быть, удачнее моего предшественника, который слишком часто забывал, что мы здесь не столько для Польши, сколько для Рима. Но те, которые воображают, что другой цели, кроме выполнения данной мне миссии, у меня нет, ошибаются, — продолжал прелат. — Моя главная цель — изучение Московии. Преинтересный предмет для беспристрастного наблюдателя. Сколько в этих варварах врожденной самобытности! Как мало похожи они на людей остальных государств! Князь Репнин, например, кажется настоящим европейцем, во всяком случае образования и лоска у него столько же, сколько у цивилизованнейших из польских магнатов, которые убеждены, что в тайны его политики проникнуть нетрудно. И как они ошибаются! Своей политики он сам не знает, по той простой причине, что это — и не политика, в общепринятом смысле этого слова, а преклонение перед стихийным напором народной воли, всемогущей в своей безгласной ненависти к родственному народу, так долго и беспощадно угнетавшему то, что ему дороже всего — веру его отцов. Эта ненависть, когда во главе народа стоит личность, способная понимать его дух и стремления, как та женщина, которая теперь правит им, всемогуща в своей безгласности. Вся сила русской императрицы, ее талант и счастье во всех предприятиях, вся ее признанная всем светом мудрость, все, чему верхогляды приписывают ее удачи, — все это — не что иное, как покорность народной воле, народному духу. И, пока эта женщина будет на престоле, враги России будут терпеть поражение за поражением. Остановить русское влияние в стране, парализовать стремление православных свергнуть с себя ненавистное польское иго, противное их природе и самому духу, — все равно, что пытаться задержать руками стремление потока. Пока она жива, все будет удаваться россиянам, и их ошибки будут обращаться им же в пользу, а для противников победы будут равняться поражениям.

— Зачем же нам тогда и трудится для народа, обреченного на верную гибель? — спросил аббатик.

— Да ведь если, с одной стороны, идея бессмертна, то, с другой — все люди смертны, и, когда Екатерина отойдет в вечность, в ее наследнике не окажется ни ее прозорливости, ни стойкости убеждения, ни умения выбирать себе помощников, ничего такого, что нужно России. А так как возрождение Польши зависит от ошибок и заблуждений России, а свое благоденствие она может почерпнуть только в ослаблении своей вековой соперницы, то наш долг терпеливо ждать перемены и по мере сил и возможностей подготовить почву к восприятию того, что пошлет нам судьба. Мы работаем для будущего, сын мой, и смущаться неудачами настоящего нам было бы непростительно. Наша задача — подготовлять затруднения, неудачи и горести будущему поколению россиян, тем, которые теперь еще младенцы, и еще более тем, которые еще не родились. Мы сеем ветер, чтобы пожать плоды бури, и эти бури, если не сметут с лица земли врагов римской церкви, то, без сомнения, так потрясут их и ослабят, расстроят и изувечат, что долго им не оправиться от ран и увечий, тем более опасных, что наши стрелы, пропитанные тончайшим ядом, неуловимы; как воздух, язвят больше дух, чем тело, и долго-долго будут терзать и расстреливать страну, прежде чем догадаются, откуда они летят и почему так метко достигают цели.