Михаил Садовяну - Братья Ждер

Печь была сложена так, что одной стеной выходила в нашу комнату. Труба архангела или вой нечистого были хорошо слышны и здесь, и в комнате пивничера. Что же он там делал?

Кажется, пивничер пока ничего не делал. Застыл, поди, в постели от ужаса. А через некоторое время поднялся и стал шарить за кроватью, за ларями, за поставцами. Открыл дверь, прислушался, нет ли кого в сенях. Наступила тишина; петух, выполнив свой долг, замолк; боярин из Сучавы и батюшка хватались за бока от смеха.

Когда петух завел свою песню во второй раз, сучавский боярин обрадовался еще больше, ибо дикий страх снова поднял пивничера с постели.

Почему вдруг всплыли в памяти все эти воспоминания?

Сейчас мне понятно. Потому что Алексэндрел-водэ будет спать в этой самой келье, в которой сейчас нахожусь я».

Погрузившись в воспоминания и мысленно разговаривая сам с собою, Ионуц Ждер обдумывал план действий. Он встал с постели и с пристальным вниманием осмотрел все вокруг. Печь была сложена в углу и примыкала к часовне. Дымоход тянулся вдоль стены и выходил на чердак. Ну мог ли такой человек, как Ионуц, не обследовать чердак княжеского дома?

Был двенадцатый час, господарь еще не возвратился; отроки ушли в боковушку, так что в коридоре, который они обычно охраняли, никого не было. Ждер посмотрел в один конец крытого перехода, потом в другой и осторожно проник в часовню, положил поклон перед иконостасом.

Повернувшись налево, он увидел дверь, ведущую на башенную лестницу. Дверь была не заперта. Ждер поднялся на башню, увидел оттуда город, и княжеский двор, и помещения для слуг, и крытые дранкой службы, подходившие к окну его покоя, — к тому самому окну, из коего он глядел. С ближайшей крыши ловкий человек без труда мог пробраться в окно.

Из башни Ждер спустился до середины лестницы, где была ниша, а в ней дверь, ведущая на чердак господарского дома. Он так и думал, что проход должен быть.

Пробравшись на чердак, он направился к слуховому окну, чтоб посмотреть на крыши, проходившие ниже окон дворцовых покоев. Таким образом он легко обнаружил дымоход, идущий из его комнаты. Нет, улыбнулся Ждер, это комната не моя, ее отведут княжичу. Дымоход же этот не главный, а отводная труба, которую в Верхней Молдове называют «медведицей». Это боковой дымоход, поменьше. Он тянет дым из печи и направляет его в основной дымоход. Ждер добрался до «медведицы». В ней нетрудно сдвинуть в удобном месте два кирпича, чтобы образовался проход вниз, к печи, обогревавшей его комнату. Ах, нет, не его комнату, тут будет почивать Алексэндрел-водэ.

Значит, надо сюда вернуться, прихватив с собой инструменты в мешочке и спрятав мешочек под одеждой.

Одним из этих инструментов, молотком, он отобьет обмазку. Второй — железный скребок — нужно просунуть между кирпичами и, нажав покрепче, приподнять их. Достаточно будет сдвинуть два кирпича. Затем вынуть из мешочка тоненькую веревочку, длиной примерно в десять локтей, обвязать одним ее концом кусок кирпича и опустить в дымоход, чтоб определить, докуда он достанет. А достать этот кирпич должен до первого колена дымохода. Убедившись, что кирпич достает до этого колена, он вытащит из мешочка еще кое-что, а именно — петуха. Петух может быть и не черным, — все равно в дымоходе его никто не увидит. Привязать петуха к кирпичу и осторожно опустить его, но так, чтобы не зашибить. Пусть он там сидит и подает свои сигналы, сколько угодно, а потом можно будет его снова вытащить на чердак, а там спрятать в мешочек. В том мешочке, притороченном к седлу своего хозяина, он отправится в долгий путь, в Нижнюю Молдову, на Дунай и еще дальше, как того требует государева служба.

Обдумав все это, Ждер по лестнице спустился в часовню, а оттуда — в коридор. Там по-прежнему никого не было. Штефан-водэ еще не вернулся.

Где же Георге Ботезату?

Преданный слуга, самый верный на всем свете, недвижно стоял возле двери спальни Ионуца. Он видел, как вышел хозяин, как скрылся в часовне, — может, хотел помолиться, а может, оттуда направился еще куда-нибудь. Ботезату терпеливо ждал его возвращения. Смотрел, молчал. Уж таков был у него нрав.

Ионуц позвал его в свой покой и сказал, что ему нужно.

Его милости нужен был молоток каменщика, скребок или долото, веревка длиной в десять локтей и петух. Петух может быть любым — черным, или белым, или рябым, но непременно должен звонко петь.

Если кто подумает, что Георге Ботезату удивился, получив такой приказ, тот ошибается.