Джейк Хайт - Осада

София поморщилась — вот из-за такой нелепой гордыни все может погибнуть. Однако собравшиеся, по-видимому, были склонны поддержать Нотара. Далмат сурово кивнул, да и сам Константин — тоже. Даже Мамма заколебался. Не согласилась только императрица-мать. София не видела ее лица, но по движению плеч поняла: Елена в гневе. Слава богу, есть среди этих горделивых глупцов мудрая женщина, способная обуздать мужское тщеславие.

Константин заметил гнев матери.

— Мама, что вы нам посоветуете?

— В моей молодости империя была сильной, — произнесла Елена властно и уверенно. — Тогда мы могли выстоять, но не сейчас.

Нотар попытался заговорить, однако Елена не позволила.

— Лука, не перечь мне! Я видела своими глазами, как Мурад осаждал город. Не отступи он, чтобы справиться с восстанием в турецких землях, Константинополь пал бы. Мы теперь слабее, турки — сильнее. Без помощи латинян город обречен. Я соглашусь на тысячу уний ради спасения Константинополя.

— Спасения от кого? — спросил мегадука. — У нас уже долгие годы мир с турками. Мурад не хочет войны, а сын его слаб. Когда Мурад отрекся, Мехмед просидел на троне лишь несколько месяцев.

Елена не сдавалась.

— Если Мехмед, как ты утверждаешь, слаб, то тем более стоит искать союза с латинянами, и чем раньше, тем лучше. Если они придут на помощь, то с восшествием на престол Мехмеда мы сможем ударить, пока он еще молод и неопытен. Мы можем раз и навсегда избавиться от турецкой угрозы. Неужели уния этого не стоит?

— Но ведь не можем мы просто согласиться на все условия латинян! — вскричал Нотар. — Я никогда не склонюсь перед Папой. И знаю, что мало кто решит склониться и признать его главенство.

— Конечно, — согласился Константин, не желавший ссоры с Нотаром. Император нуждался в его поддержке. — Уния важна, но нельзя компрометировать себя в глазах народа. Что ты предложишь?

— Если уния, то на наших условиях. Созовем епископов Синаксиса, пусть напишут Папе письмо. Они выразят чаяния православного духовенства, и так мы сможем представить план унии, которую поддержит народ Константинополя.

— Синаксис? — Мамма поперхнулся. Епископы, входившие в Синаксис, люто ненавидели унию и отказывались признать его патриархом. — Но у них нет никакой власти!

— Люди им верят, — возразил Нотар.

— Господь им не верит! — буркнул Мамма.

— Так это Бог тебе доверил короновать моего брата Дмитрия? — спросил Константин.

Патриарх побледнел, и за столом воцарилось напряженное молчание. Наконец Мамма оттолкнул кресло и встал.

— Я присягнул вам на верность. Но если не верите мне — я отрекусь и уйду.

— Не уходи. Скажи лучше, что нам, по-твоему, делать?

— Хорошо, — ответил Мамма, усаживаясь обратно. — Я согласен с Нотаром: письмо необходимо, но составить его должен я, патриарх. Кто же лучше меня выразит взгляды духовенства?

— Большинство священников отвергают Мамму, — возразил Нотар. — Они не примут унию, происходящую вопреки их желаниям.

— Хорошо, мы пошлем два письма, — предложил Константин. — Патриарх напишет одно, Синаксис — другое. Увидев столь единогласную поддержку унии, Папа обязательно пойдет на уступки.

— Ваше величество! — возопил Мамма. — У Синаксиса нет никаких прав, это просто незаконное сборище! Если они пошлют письмо Папе, я не желаю иметь к этому никакого отношения. Я скорей отрекусь, чем стану на одну доску с этими еретиками.

— Патриарх, твои слова поспешны и необдуманны, — заметил император.

— Нет, мое слово твердо, — упорствовал Мамма. — Если Синаксис пошлет письмо, ищите другого патриарха.

Константин нахмурился. Наконец произнес:

— Синаксис отправит письмо. Прошу тебя, патриарх, передумай, напиши Папе Римскому.

Помрачневший Мамма покачал головой, встал из-за стола.

— Я этого не потерплю, — пробормотал он и выбежал из комнаты.

Затопал по лестнице, бурча и взвизгивая: «Сами напросились! Посмотрите еще! Сами!» Голос его эхом метался над лестницей, затихая.

— Я пошлю в Рим Андроника Вриенния Леонтарсиса, — объявил Константин, нарушив повисшее молчание. — Возражения есть?

Возражений не было.

— Прекрасно! Сфрандзи, расскажешь ему про нынешнюю политику венецианцев и генуэзцев по отношению к нам. У меня все.

Константин еще не кончил говорить, а София уже пошла прочь — она услышала все, ее интересовавшее. Константинополь будет добиваться союза с Западом, а это главное. Правда, ее тревожила вспышка патриаршей злости, да и решение просить о письме Синаксис — тоже. Их послание наверняка разгневает Папу. Вряд ли старый простодушный Леонтарсис сумеет справиться с таким сложным делом. Папа наверняка разгневается. Вот бы ей, Софии, оказаться в Риме — она бы смягчила неприятное впечатление от написанного, дала понтифику понять острую необходимость унии… Но не суждено. Через несколько месяцев София обречена стать женой Луки Нотара.