Джейк Хайт - Осада

Геннадий стоял на коленях в церкви Спасителя в Хоре, молясь вместе с перепуганными людьми, набившимися в церковь и запершими дверь. Снаружи доносились вопли убиваемых, грубые крики турок. Затем раздался грохот, двери церкви сотряслись. Какая-то женщина пронзительно вскрикнула, люди устремились к алтарю, подальше от двери. Загрохотало снова, кованые петли покривились, полетела щепа. Молитва превратилась в истерический визг и причитания. Геннадий встал и тихо удалился в укромную нишу за алтарем. Громыхнуло еще раз, и двери распахнулись.

Турки ворвались в церковь с мечами наголо. В тесноте никому было не увернуться; враги рубили беззащитных стариков; детей и женщин волокли наружу, сцепляли кандалами, выстраивая длинной шеренгой — хоть сейчас на невольничий базар. Геннадий стоял в нише, трепеща, и пытался себя успокоить. Турок подошел к алтарю и принялся сдирать кинжалом золотую фольгу. Оглянулся и заметил монаха. Ухмыльнулся, вытянул меч из ножен.

— Стой! — возопил Геннадий. — Султан обещал мне защиту! Он дал слово! Остановись! Подожди!

Но турок не остановился. Он подступил, занес меч.

— Я будущий патриарх! — кричал монах в ужасе. — Я Геннадий! Геннадий!

Он присел на четвереньки, зажмурился, но удара не последовало. Вместо этого Геннадий услышал несколько резких коротких команд, отданных по-турецки, осмелился приоткрыть глаза и увидел пожилого турка с волосами цвета серой стали.

— Ты — Геннадий? — спросил тот по-гречески.

— Да, да, — неистово закивал монах, — я Геннадий, султан обещал сохранить мне жизнь.

Турок смерил монаха взглядом, выкрикнул какой-то приказ, затем пошел прочь. Двое воинов ухватили Геннадия за руки и заковали в кандалы.

— Постойте! Что вы делаете? — вскричал тот, и турок ударил его под дых.

Монах согнулся, турки же притащили длинную цепь, продели в кандалы и поволокли Геннадия наружу. Они доставили его на форум Константина — сердце древнего Константинополя. Площадь окружала густая толпа турецких воинов. Тащивший монаха турок протолкался сквозь них, и удивленный Геннадий увидел посреди форума Халиля. Бывший великий визирь стоял на коленях между парой стражников. Одет он был по-прежнему, в халат из золотого серасера, но лицо и руки воспалились и кровоточили — будто от глубоких ожогов. Глаза были пусты и бездумны.

Толпа разразилась криками: «Мехмед Фатих! Мехмед Фатих!» Она расступилась, и на форум въехал султан, окруженный янычарами в черных доспехах. Мехмед подъехал к центру площади, спешился, вытянул длинный кривой меч и потряс им. Войско восторженно завыло.

— Глядите же! — закричал Мехмед. — Такая участь ожидает всех, предающих султана!

Он подошел к Халилю. Стражи взяли бывшего визиря за руки, заставили подняться. Тот стоял, раскинув руки и бессильно понурив голову. Мехмед склонился к бывшему вельможе, прошептал что-то на ухо. Затем отступил, замахнулся и рубанул наискось. Толпа зашлась криками одобрения: голова визиря покатилась в пыли, остановившись в паре футов от Геннадия. Глаза мертвеца уставились на монаха.

— Пошел! — рявкнул держащий цепь турок.

Он дернул и выволок Геннадия в центр площади, где ждал Мехмед с обагренным кровью мечом в руке. Геннадий ощутил, как чресла его увлажнились, по ногам потекло, а на рясе выступило большое мокрое пятно. Турки презрительно зареготали, заулюлюкали. Ноги монаха подкосились, он рухнул наземь, но пара янычар подхватила его и повергла к ногам Мехмеда.

— Ты и есть монах Геннадий? — спросил Мехмед по-гречески.

— Да, — прохрипел тот.

Во рту у него пересохло, он сумел выдавить лишь одно слово.

— Тогда встань. Негоже патриарху валяться в пыли. Патриарху? — переспросил Геннадий, с великим трудом поднимаясь на ноги.

— Я слов на ветер не бросаю, — молвил султан и крикнул что-то по-турецки.

Тут же подбежал слуга с белой патриаршей митрой. Мехмед взял ее и собственноручно возложил на голову Геннадия.

— Объявляю тебя патриархом православной церкви.

— О великий султан, вы столь милосердны и щедры, — выговорил новоиспеченный патриарх, едва дыша от нечаянного счастья.

Отныне церковь в его руках, теперь он покончит с унией, вернет церковь в надлежащее состояние. Геннадий поднял скованные руки.

— Прошу вас, прикажите снять цепи — они так тяжелы…

— Цепи останутся, — ответил султан. — Я не доверяю человеку, способному продать свой город за белую шапку. Отведите его в церковь и удостоверьтесь, что он там и останется.