Юзеф Крашевский - Последняя из слуцких князей

Разошлись только под утро.

А во дворце Ходкевичей все готовились, также, как и днем, отбивать нападение. Перекликались солдаты, пылали костры, прохаживалась вдоль стен стража. Миколай Хомец в кирасе, со шпагой у пояса, обходил часовых, будил тех, кто заснул, чутко прислушивался к любому шороху на улице. Каштелян с Яном Каролем и Александром Ходкевичем сидели в своей комнате. Княжна София все молилась перед иконой Богоматери.

Так в тревожном ожидании миновала ночь, настал день. Открыли двери в стенах, послали на разведку людей. Вскоре от Завишей принесли точные вести о том, что произошло у Радзивиллов вчерашним днем.

Ходкевичи очень удивились той уступчивости, которую проявил воевода под натиском своих соратников, не понимали ее, объясняли себе только тем, что дворец трудно было взять приступом. Они знали о совете военачальников, пытавшихся найти наилучший путь к победе, знали, что они ничего не смогли придумать и не пришли к единому решению о штурме.

Перед обедом пришли епископ Гедройц с панами Завишами, снова пытаясь добиться примирения. Но — напрасно. Ян Кароль, осмелев после вчерашних колебаний воеводы, не позволил каштеляну хоть чем-либо поступиться. Каштелян также, как и вчера, все возлагал на княжну. Весь день шли взаимные переговоры. Было не так легко сблизить Радзивиллов и Ходкевичей, привести их к соглашению. Но было очевидным и то, что обе стороны устали от ненависти и нервного напряжения, хотели спокойствия и мира, хотя бы временного.

Утром опекун навестил Софию и при взгляде на ее бледное осунувшееся от непрерывных молитв и тревоги лицо ему стало жаль эту почти еще девочку. София сначала не заметила его, она молилась. Сирота не думала о себе, а только о превратностях войны, причиной которой она могла стать. Она не слышала выстрелов, звуков битвы, и благодарила Господа, что он даровал то, о чем она просила — мир.

Увидев дядю, она встала и поздоровалась с ним. Каштелян глянул на нее еще раз и под усталостью и бледностью разглядел радость.

— Радзивиллы не захотели вчера встретиться с вами, — сказал он, — а мы их звали.

— Звали? — удивилась княжна.

— Да, звали их к вам, чтобы вы сказали, люб вам Януш или нет. Мы были уверены, что вы нас не подведете. Но они не захотели встретиться с вами.

Княжна вздохнула и помолчала.

«И он усомнился во мне», — подумала она и сказала:

— Я надеюсь на Бога и на вас. Я научилась быть терпеливой и надеяться на высшую волю. Приму из рук Господа все, что будет.

Каштелян перекрестил княжну и ушел, она снова осталась одна. Глянула во двор: там, как и вчера, готовились к обороне. Хотя в назначенный срок нападения не последовало, Ходкевичи не хотели распускать свое войско и сдаваться на волю неприятеля, который мог одуматься и использовать столь благоприятный момент. Они Радзивиллам не верили и не торопились разоружаться, ждали, что будет дальше.

Добившись своего, сенаторы заторопились из Вильно, чтобы подготовиться к назначенному на март сейму. Распустили некоторые отряды и сами Радзивиллы, забыв о войне и надеясь на закон в решении спора с Ходкевичами, посчитав, что с его помощью можно будет сделать это просто и мирно.

Весь февраль шли переговоры о мире, но без успеха. Наконец, обе стороны были приглашены на мартовский сейм в Варшаву, и там это дело было, наконец, завершено. Оно померкло перед более важным: угрозой войн с Валахией и Швецией, это тогда беспокоило более всего.

Когда после сейма Ян Замойский начал собирать войско для войны против Валахии, к нему присоединились и оба Ходкевича, Ян Кароль и Александр, забыв о своих делах ради государственных. Увы, того же нельзя сказать о Радзивиллах: они не поставили для этой войны ни одного отряда, отдавая все свое время и все силы на установление в стране хотя бы относительного перевеса протестантов. Отъезд на войну Яна Кароля с братом давал им надежду легче найти взаимопонимание с каштеляном, который остался в Вильно один.

Валашский поход длился до самого конца того же 1600 года, а в июне в Вильно заседал трибунал. На него снова позвали Ходкевичей, чтобы с одной стороны попугать возможными карами, с другой — предложить условия соглашения. Утомленный долгим единоборством, каштелян остыл, братья издали тщетно продолжали восстанавливать его против Радзивиллов, умоляя ничего не предпринимать без них. Каштелян же был склонен к примирению, в душе был за него.