Морис Юлет - Ричард Львиное Сердце

— Если так надо непременно, господин мой…

— Ну да, понятно, непременно надо! — круто оборвал её Старец.

Он отослал её обратно в гарем, поцеловал в уста, и позвал к себе Коджу и Богадена, сына Фальми из Бальсоры. Этим двум восторженным ассасинам он дал самые тщательные указания, так что ошибиться было невозможно. Золотая Роза с подобающей свитой отправилась с ними до Марселя. Оттуда она должна была ехать в Пампелуну и остановиться при дворе короля наваррского, который, как и отец его, всегда любил арабов. Там она должна была жить, покуда не придет к ней один из ассасинов (оставшийся в живых) сказать, что они разыскали короля Ричарда и что он желает её видеть. Тогда она поедет к нему в сопровождении визиря, главаря евнухов и Матери Цветов, а поступать будет как сама заблагорассудит.

Вскоре после того, как были отданы эти распоряжения, галера отошла от мраморной набережной Тортозы и благополучно поплыла по синим волнам. Жанна, её сын Фульк Анжуйский и прочие вышеназванные лица находились все в большом зеленом шатре на корме. Но Жанна и видом не видала, слыхом не слыхивала, что вместе с ней едут Коджа ибн-Гассан ибн-Альнук и Богадэн, сын Фальмы из Бальсоры.

Когда король Ричард сказал, даже без подтвердительной клятвы, что повесит Адемара Лиможского и графа де Сен-Поля, все, слышавшие это, поверили его словам. Первый поверил аббат Милó. Говоря иносказательно, вы можете себе представить, как он воздевал руки к небу, когда писал:

«Повесить рыцарей, таких высоких саном и положением, было бы, конечно, позорным деянием для короля-христианина. Не потому, чтобы виновный не был достоин наказания, или наказуюший был недостаточно важное лицо — это Богу одному известно! Но верная политика должна указывать мудрые средства. И она учит. Ведь есть другие пути для покарания мятежника — палить все у него в замке, убивать его людей на стенах, наконец, пырнуть ножом, якобы приняв его за простого смертного. Но вешать его, право, значит внушить ещё не повешанным, как и они должны поступать с его людьми. Есть ведь и другие способы убить собаку, кроме того, чтобы пичкать её маслом до удушенья! То же должно сказать про лордов и других лиц, возмущавшихся против своих королей. В данном, особом, случае, король Ричард думал только о том, чтобы следовать по стопам своего великого отца. Он так напоминал его тогда! То, что он сделал под конец, было совершенно не похоже на всё, что ни делал этот государь когда-либо, насколько мне приходилось слышать. И, вспоминая об этом, я проливаю слезы, кровавые слезы. В то время он имел именно такие намерения, находясь в самом разгаре своего Да».

Ричард сказал свое «Да!» на решение повесить Сен-Поля и Лиможца и собрал такое войско, которое должно было неизбежно раздавить Шалюз, будь он хоть в двадцать раз сильнее. Но на самозаклание Жанны на Ливане он сказал «Нет!». И с этой целью всё собирал свою рать, чтобы повергнуть в трепет всех южных государей, которые допустили это. В челе войска, в середине и в тылу у Ричарда числилось до пятнадцати тысяч человек. Передовым отрядом предводительствовал де Бар; там были английские лучники и нормандские рыцари. В середине стал он сам, собрав под свое знамя все вооруженные силы Анжу, Пуату и Турени. Тыл взял на свою ответственность граф Лейчестер, наместник Ричарда в Аквитании. Как только гарнизон Шалюзы издали завидел целый лес копий на северных высотах, огромные машины, выступавшие высоко над горизонтом, длинную линию свиты, рыцарские значки и знамёна, английского дракона, анжуйских леопардов и одинокого нормандского льва — самые разумные из защитников замка горой стали за необходимость намедленно сдаться.

— Да это целая империя идет на нас! — воскликнул Адемар Лиможский. — Ну, разве я не был прав, когда говорил, что знаю короля Ричарда?

— Награбленная империя воришки! — возразил Сен-Поль. — Честность на нашей стороне. До последнего издыхания я стану сражаться за мою государыню, даму Беранжеру, славу двух государств!

— Чудесно сказано, — возразил Адемар. — Ну, а я сражаюсь не за эту прекрасную особу, а за золотой стол с золотыми куклами вокруг.

Так точно рассуждал и сам Ашар, владелец Шалюза, с горьким раскаянием поглядывая на его ветхие стены.

Над ровной лужайкой, покрытой травой, округло возвышается зеленая, пышная грудь двух холмов. На каждом из них стоит башня, а между ними ютится церковь и село Шалюз в виде извилистой улицы. Стена и пруд замыкают эту деревушку и соединяют обе башни. Как и предвидел Ричард, самое легкое дело было — врезаться между холмами и разъединить, а затем и взять обе башни, каждую в отдельности. Адемар думал так же. И это не особенно его утешало, покуда в нем не зародилась мысль самому принять начальство над одной башней, а другую предоставить Сен-Полю. Таким образом, он мог действовать самостоятельно, то есть вовсе бездействовать в виду соединенных сил Англии и Анжу.