Николай Лихарев - Воронограй

Теперь представился случай вернуть утраченное расположение государя московского…

Как-то государь встретит его, Бунко?…

Так размышлял боярский сын, стоя на паперти в ожидании возвращения монаха.

Между тем привратник, миновав длинные ряды монахов, осторожно прошёл в алтарь.

— Отец дьякон! — обратился он шёпотом к одному из дьяконов. Дьякон подошёл к нему.

— Что тебе, отец Порфирий?

— Как бы доложить отцу настоятелю, — торопливо зашептал монах, — вершник тут прискакал… Дело, говорит, важное у него, государево… Времени, грит, нельзя ни минуты упустить!.. Доложи уж, коли так, отец Иоанн! Может, важное что!..

Дьякон воспользовался перерывом и подошёл к настоятелю.

Старый игумен тревожно его выслушал. — Из Москвы с вестями, говорит? Кто он? — Из боярских детей, Бунко по прозвищу… Игумен озабоченно покачал своей седой головой:

— Не знаю уж, как и быть… Дело-то, может, и вправду важное… да как государя-то тревожить? Молится он усердно…

Однако настоятель всё-таки решил доложить.

Великий князь, стоял на правом клиросе, когда игумен подошёл к нему.

При бледном свете восковых свечей лицо Василия казалось ещё болезненнее, ещё бледнее.

Он действительно усердно молился и клал частые земные поклоны.

Когда игумен тихо дотронулся до него рукой, думы Василия были далеко от мирской суеты.

— Прости, государь великий! — тихо произнёс старец. — Грех во время молитвы тревожить… Да дело такое вышло…

Игумен рассказал обо всём великому князю. «Вот оно, началось!» — пронеслась, как молния, мысль в голове Василия.

Сердце его тревожно и мучительно сжалось.

— Позови его сюда, отче, в алтарь! — распорядился государь.

Бунко привели.

Государь сразу признал рязанца.

Он забыл было его имя, но в лицо сразу припомнил…

— Вставай и рассказывай, что у тебя за дело такое! — приказал Василий.

Бунко поднялся и начал рассказывать. При первых же его словах на лице государя отразилось изумление и недоверие.

— Врёшь ты всё, бегун! Не может того быть, чтобы братья мои после крестного целования опять на меня руку подняли!.. Как ты думаешь, отче святой?… — обратился Василий к игумену, который оставался тут же.

Игумен в недоумении развёл руками.

— А где же они теперь-то?… В Москве остались?… — посмотрел снова недоверчиво великий князь на Бунко.

— Как разорили твой, государев, дворец, забрали обеих государынь великих с детьми и с ратью идут сюда! — заговорил рязанец, видевший, что великий князь сильно ему не доверяет.

— Болтаешь ты зря всё это! — запальчиво проговорил Василий. — Не может того быть!.. Сам ты всю жизнь господ своих меняешь — какая тебе вера от нас может быть?… Только смущаешь нас своими глупыми речами! Уходи отсюда!..

Бунко в полном отчаянии упал к ногам великого князя.

— Государь великий! — завопил он. — Государь великий, послушайся холопа своего: беги отсюда и собери скорее полки! Минуту упустишь — и пропал! Ослепить тебя замыслил князь Шемяка!..

Это уж совсем показалось Василию ни с чем не сообразным.

— Ступай отсюда, лжец и бегун! Не пойдут мои братья на такое дело! — гневно сказал он и отвернулся, показывая, что не желает более разговаривать с боярским сыном.

Бунко полз за ним по полу, обнимал государевы ноги и умолял ему поверить. Василий топнул ногой.

— Сказано тебе от нас: не верю! Отче святой, — обратился он к игумену, — пусть служки выпроводят за ограду бегуна!..

Приказание государя поразило как громом Бунко. Двое здоровенных монастырских служек подошли к рязанцу и стали его выводить.

— Пощади, государь великий! — кричал Бунко, отбиваясь от служек.

Но Василий нетерпеливо махнул рукой.

Бунко вывели из церкви.

Как он ни кричал, как ни отбивался, служки исполнили в точности приказание великого князя.

Бунко «выбили» из монастыря.

После того как рязанца удалили из церкви, Василия вдруг охватило сомнение.

«А что, если Бунко не солгал? — думал великий князь. — Что, если и вправду братья поднялись на меня?»

Он высказал свои опасения игумену.

— Спосылай на разведку на Радонежскую гору, государь великий! — посоветовал старец. — Оттуда всю дорогу Московскую видать как на ладони…

Василий отдал необходимые приказания.

Волк с товарищами скоро достигли Радонежской горы.

Вечерело.

Тёмные, простые кафтаны, предусмотрительно надетые боярскими детьми, действительно не обратили на себя ничьего внимания.