Николай Лихарев - Воронограй

Да и Дмитрий резко переменился в обращении.

Пока ещё не вошли во дворец, пока Шемяка не знал, что все его враги захвачены, он был очень ласков, даже заискивал перед братом…

А после крестного целования в одну минуту всё изменилось…

Дмитрий заговорил по-другому: повелительный, резкий голос… даже походка и осанка стала другая!

С ним, с князем Иваном, которому почти всем обязан говорит свысока, бросает слова словно из милости!

А что-то ещё впереди будет?!

По тому, как Дмитрий обращался с тёткой и невесткой, мало мог Василий ждать хорошего от брата!

— О чём задумался, Иван? — перебил его размышления великий князь.

Можайский вздрогнул.

— Так себе, государь… о судьбе нашей думаю! — почти высказал он свою мысль.

«Иваном зовёт! — усмехнулся про себя Можайский. — Бывало, иначе как братцем и не назовёт, а теперь — на-поди!.. Да, меняются в удаче люди!.. А отчего бы, кажись? Доведись вот хоть бы ему, князю Ивану, быть теперь на месте брата — ни в чём бы, кажись, не переменился!..»

Так думал добродушный князь, и не подозревавший всей черноты намерений Дмитрия.

Между тем в хвосте поезда Бунко по-прежнему ехал возле каптаны, в которой везли княгинь с детьми.

Волк ехал рядом.

Ночь уже давно прошла, и наступил пасмурный, серый день.

Вчерашняя оттепель попортила дорогу. Лошади то и дело вязли в рыхлом, грязном снегу.

«По этой дороге на одной лошади не уйти! Нагонят, беспременно нагонят! — с беспокойством думал Бунко. — А времени совсем мало осталось, — продолжал он соображать, — почитай, полдороги отъехали!.. Как быть, как быть?!»

И с каждым шагом вперёд тревога Бунко всё росла и росла.

Судьба наконец сжалилась над ним.

Поезд неожиданно остановился.

— Бунко, — обратился вдруг к рязанцу Волк- съезди да погляди, что там… Может, государь великий привал сделать хочет…

Дорога шла лесом и в этом месте круто поворачивала; передние повозки и ряды всадников скрылись за поворотом, и оттуда, где находилась каптана, нельзя было видеть, почему произошла остановка…

У Бунко дрогнуло сердце.

Может быть, Волк подвести его хочет? Рязанец мельком взглянул на старшого, но тот нетерпеливо смотрел вперёд, и на лице его ничего не выражалось, кроме беспокойства…

Бунко тронул поводья и осторожно стал объезжать остановившиеся повозки. Они растянулись на большое расстояние: по зимней дороге приходилось ездить гусем; нагрузили их тяжело, и каждую повозку везли три лошади…

Бунко добрался до поворота.

Теперь рязанцу стала понятна причина остановки. Поезд нагнал обоз, возов из сорока. Крестьянские лошадёнки еле плелись по такой дороге.

Надо было или тащиться дальше шагом за обозом, или обогнать…

Князь Дмитрий велел попросту согнать обоз в сторону.

Несколько конных челядинцев бросились исполнять приказание государя.

Они с плётками полетели на крестьян и, несмотря на все просьбы растерявшихся мужиков, с бранью и угрозами стали гнать их с дороги…

Мужики упрашивали и упирались.

Бунко подъехал к князю Дмитрию.

— Государь великий, — произнёс он, снимая шапку, — прикажи и мне помочь мужиков согнать!..

Дмитрий кивнул.

Бунко бросился вперёд и, как бы в припадке усердия, стал, не жалея рук, работать направо и налево…

Мужики совсем ошалели и стали покорно сводить лошадей с дороги. Первую лошадёнку как свели, так она и провалилась по дугу. Тяжёлый воз тоже глубоко осел…

Чуть не плача, сводили мужики с дороги своих лошадей.

Бунко старался и бранился больше всех.

В том месте, где остановился обоз и часть поезда, был, собственно, не поворот, а объезд.

Такие объезды часто устраиваются зимой по лесным дорогам, если первая колея была в каком-либо месте неудачно проложена.

Обоз занял почти весь объезд.

Когда Бунко вместе с товарищами помогал мужикам сдвинуть последние возы, рязанец оглянулся назад.

Поворот снова закрыл от глаз и всадников и повозки.

У Бунко мгновенно созрел план.

— Поезжайте, братцы, да доложите государю великому, что дорога, мол, свободна! — обратился он к товарищам.

Те, ничего не подозревая, поспешили назад.

Бунко посмотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом затем снял торопливо шапку и перекрестился.

— А что, земляк, много ли ещё до Радонежа? — спросил он ближнего мужика.

— Вёрст с десяток, кормилец, ещё будет! — ответил ему крестьянин, увязший по пояс в снегу.

Бунко повернул лошадь, вытянул её несколько раз нагайкой и через две минуты уже скрылся с глаз удивлённых мужиков…