Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

В Ханабад было отправлено приглашение сардару нанести визит в Кабул. Гриффин добросовестно выполнил указание Симлы, дав в деликатной форме понять будущему правителю, что ему в дальнейшем будет трудно рассчитывать на терпение партнеров по переговорам и что от них не укрылись некоторые разосланные им воззвания.

И снова Абдуррахман-хан проявил незаурядное политическое чутье. Он почувствовал рискованность новых оттяжек и, объяснив англичанам характер своих воззваний одним только стремлением успокоить воинственные племена, принял приглашение прибыть в столицу.

— Так или не так — поди проверь! — скептически пожал плечами Стюарт.

— Вряд ли он приедет в Кабул, — подлил масла в огонь полковник Мак-Грегор, дневник которого был полон враждебными высказываниями против Абдуррахман-хана.

— Почему вы так думаете? — нахмурил брови генерал.

— А я еще в должности начальника штаба Кабульского полевого отряда познакомился с несколькими влиятельными афганцами. Они уверяют, что сардар не примет эмирского трона из наших рук и покажется в столице только после нашего ухода отсюда…

И все же Абдуррахман-хан решил направиться в Кабул.

Накануне дня отъезда к нему пришел представитель Гриффина Афзал-хан. Зал для приемов во дворце ханабадского правителя, занятом Абдуррахман-ханом, гудел от людского гомона. Несколько индийских купцов, перебивая друг друга, что-то возбужденно доказывали сардару, а он, сузив глаза, сидел в кресле у небольшого окна и, казалось, не слушал их. С обеих сторон застыли, как монументы, стражники с обнаженными саблями.

Наконец Абдуррахман-хану это надоело. Он встал, невысокий, подтянутый, ладный, и зло кинул:

— Кто из вас не дурак, тот — осел! Разве неизвестно, что нам нужны деньги? Очень нужны. Потому ваши вонючие товары взяты в казну и проданы…

Брезгливо посмотрев на купцов, Абдуррахман-хан продолжал:

— Когда мы придем к власти в предназначенном нам Аллахом государстве, то, может быть, возместим часть ваших убытков или дадим вам какие-нибудь привилегии. И все — больше не о чем рассуждать.

Лицо его исказилось.

— Если вы и сейчас не поняли, вам растолкует мой палач. Нет желающих? Тогда убирайтесь вон — не до вас!

Натыкаясь друг на друга и бормоча проклятия, купцы вышли. Лишь теперь Абдуррахман-хан соизволил заметить важного гостя:

— Афзал-хан? Какому благоприятному сочетанию светил обязаны мы этим посещением? Можно было предполагать, что инглизи в Кабуле уже расспрашивают вас о нашем грядущем прибытии.

Индиец не обратил внимания на иронию:

— Я уже собирался уехать, сардар, но узнал, что ваш отряд насчитывает не шестьсот всадников, как было условлено, а намного больше…

— Это известие справедливо, достопочтенный, — спокойно ответил внук Дост Мухаммад-хана. — Но вот письмо из Кабула (впоследствии Афзал-хан сообщит Гриффину, что ему издали показали какой-то листок, за достоверность и содержание которого он никак не ручается). В нем угрожают смертью тому, кто согласится стать эмиром с помощью инглизи. Их тут называют — я прочту (Абдуррахман-хан отыскал нужное место) — «извечными врагами афганского народа». Вы, мудрый Афзал-хан, хорошо знаете историю наших народов. Разве не справедливо именуют инглизи кровопийцами?

Афзал-хан ушел от прямого ответа:

— У нас речь не о том, сардар. Какие силы намерены вы взять с собой?

— Войска возьмем столько, сколько нам нужно, — холодно ответил Абдуррахман-хан. — Хватит, чтобы обеспечить порядок и безопасность…

Он усмехнулся:

— Знаете, из-за чего тут был такой шум? Чтобы снарядить подходящее войско, пришлось перехватить пешаварский караван, четыре с половиной сотни верблюдов, который шел в Бухару, и срочно продать весь его груз…

…20 июля 1880 года Абдуррахман-хан в сопровождении хорошо вооруженного отряда в несколько тысяч воинов вступил в Чарикар, последний сравнительно крупный город перед столицей. До Кабула оставалось немногим больше сорока миль.

Молва о приближении внука эмира Дост Мухаммад-хана и племянника эмира Шер Али-хана молниеносно разнеслась повсюду, и в Чарикаре собралось множество старшин и глав племен. Наиболее важную роль среди них играл престарелый мулла Мушки Алам, духовный вождь гильзаев и один из организаторов сопротивления оккупантам. В этот город его доставили на носилках.

В Чарикаре возник, таким образом, стихийный дурбар афганской знати. На нем Абдуррахман-хан был провозглашен эмиром. Закрепляя это решение, собравшиеся прочитали по мусульманскому обычаю хутбу — молитву с упоминанием его имени.