Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

— У нас говорят: если судьба не ладит с тобой, поладь ты с ней. Я всегда старался ладить с судьбой. Если Аллах желает, чтобы инглизи нам помогали, значит, так и должно быть. Я благодарен инглизи за поддержку и постараюсь ответить им преданностью…

Он наморщил лоб, пытаясь что-то припомнить:

— Да, вот еще что… В ознаменование нашего вступления на престол мы решили облегчить положение населения. Отныне уничтожается поголовный налог на всех жителей, не принадлежащих к племени дуррани, а также налог на медные деньги!

Среди придворных раздались одобрительные восклицания. По площади не очень стройно прошли несколько сот сарбазов армии вали, разношерстно одетых и вооруженных кто дедовским мултуком, кто английским ружьем. Церемония завершилась.

Через два дня Шер Али-хан нанес официальный визит генералу Примроузу и полковнику Сент-Джону. На всем пути его следования, от дворца до английского кантонмента, были выстроены войска. Прибытие и отъезд вали отмечались артиллерийским салютом.

Скептики были посрамлены: можно ли отныне было сомневаться в подлинной независимости Кандагарского государства?!

В первых числах мая 1880 года в Герат через Кандагарские ворота въехал всадник. Пыль окрасила его белую чалму и зеленый халат в серый цвет. Она припушила и его густую черную с проседью бороду. Копь еле передвигал ноги, и седок даже не пытался его понукать. Путник проехал Чорсу, отсутствующим взглядом окинув бурлившую здесь, как обычно, толпу торговцев и покупателей, миновав все харчевни, хотя доносившиеся оттуда запахи жареной с луком баранины и плова дразнили аппетит.

Он оставил справа соборную мечеть Масджиди-Джума и направил коня ко дворцу правителя — Чарбагу. Въехав на площадь перед дворцом, всадник увидел такую картину: несколько десятков сарбазов маршировали, делали перестроения, обучались ружейным приемам. За ними следила группа верховых. Слух приезжего поразили отдаваемые сарбазам команды, в которых то и дело звучали английские слова.

Вдруг от группы наблюдателей отделился огромный усач. Он стегнул своего каракового жеребца, и тот в один миг примчал его к путнику.

— Дорогой Файз Мухаммад, ты ли это, наша «Благодать пророка»! Хвала Аллаху, наконец-то вернулся. А мы уже не надеялись тебя увидеть. Гафур совсем истосковался. Его и поесть по-настоящему нельзя заставить. Этого я уж никак не понимаю.

— Салам, доблестный пожиратель плова! — улыбнулся чернобородый. — Для тебя, конечно, главное — поесть по-настоящему.

— А как же? Главное дело.

— Погоди, Мурад Алим, — прервал его Файз Мухаммад. — Что это у вас за команды, как у инглизи?

Мурад Алим наморщил лоб:

— Так привыкли. Тут когда-то были военные советники — инглизи. От них и пошло.

— Нам, корнейль, надо обучать войска на своем языке.

— Да ты не ворчи: это не помешает нам бить инглизи повсюду и без пощады.

— Иншалла! Надеюсь, этим займемся очень скоро. Однако мой славный Баз валится с ног. — Файз Мухаммад ласково потрепал коня по холке. — У меня сил еще меньше. Хватит болтать, поехали к Аюб-хану.

Бывший комендант форта Али-Масджид подумал, что лицемерит: несравненно больше, чем гератского правителя, ему хотелось увидеть сына. Вместе с Мурадом Алимом он углубился в сад, окружавший Чарбаг. Почти сразу от дворца донесся звонкий возглас: «Отец!», и к ним метнулся стройный юноша. Затем, будто устыдившись своего порыва, он спокойным шагом подошел к всадникам и, как в Тезине (Аллах ведает, сколь давно это было!), придержал База.

Файз Мухаммад спешился и обнял прильнувшего к нему сына. За долгие недели разлуки черты лица Гафура заострились, под глазами легли легкие тени, но сейчас, с приездом отца, весь его облик выражал едва сдерживаемую радость.

— Афганцы, воины вы или женщины? — послышался чей-то насмешливый голос.

Оглянувшись, Файз Мухаммад увидел улыбающегося Аюб-хана. Вместе с несколькими приближенными правитель Герата наблюдал за этой сценой.

— Корнейль, подкрепись и приходи ко мне. Время не ждет, — бросил он.

— Сардар, я не корнейль. Был кефтаном, теперь — просто афганец.

— Я не ошибся, тезинец. Тебе присвоено это звание. Если хочешь, скажем так: афганский корнейль Файз Мухаммад. — Аюб-хан сделал ударение на слове «афганский».

— Благодарю, сардар! — приложив руку к груди, поклонился Файз Мухаммад.

Часа через полтора, после трапезы с Гафуром, Файз Мухаммад сидел на ковре, устилавшем пол зала для аудиенций гератского правителя. Здесь же находились везир Исматулла-ходжа в накинутой на плечи, несмотря на жаркий июньский день, меховой безрукавке, Мурад Алим, а также незнакомый пожилой мужчина в феске, надвинутой на лоб. На возвышении в кресле сидел Аюб-хан.