Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Это был дервиш странствующего ордена Каландарийя. Он замахнулся посохом на слугу, который попытался его задержать, и, что-то бормоча, кинулся на террасу. Безошибочно определив, кто здесь играет главную роль, он подбежал к Абдуррахман-хану и принялся обмахивать его кадилом, шепча заклинания. Сардар кинул ему несколько монет, но тот, ловко подхватив их, не отставал и надвигался на афганца, словно задался целью оттеснить его в комнату.

Абдуррахман-хан побагровел от гнева и хотел вытолкнуть наглеца, но спохватился: грешно обижать «божьего слугу». К тому же ему показалось, что дервиш подает какие-то знаки, и он отступил в комнату, сопровождаемый каландаром. Среди бессвязных выкриков он вдруг уловил осмысленные фразы на фарси:

— Ждут тебя… Далеко-далеко на юге… Твоя семья — мать, сын. Я оттуда. Очень важные люди ждут. Кандагар… Большую власть обещают. Надо спешить! Приглашают…

Черные, слегка косящие глаза дервиша закатились куда-то под колпак, и он вновь забормотал, зачастил:

— Аллах на небесах — правитель на земле… Помните, люди, Абу Юсуфа аль-Каландари, постигшего высшую благодать и премудрость! Ищите одноухих верблюдов, вах-вах-вах! О, Чар-йар! О, четыре друга! — совсем неожиданно «божий человек» завершил свою болтовню традиционным кличем, которым афганцы восхваляли любимых друзей и соратников пророка Мухаммеда — Абу Бекра, Омара, Османа и Али.

Покрутившись несколько раз волчком, он нырнул в дверь, прошмыгнул в открытые ворота и, будто его и не было, растворился в дервишеском квартале Каландар-Хона, оставив сардара в состоянии полного смятения.

«Что это за каландар? На фарси говорит с явным индийским акцентом, в этом можно поклясться священной Каабой! Знает, что мать и сын — в Кандагаре. В Кандагаре… Туда приглашают? Но ведь город в руках инглизи. Они приглашают? Чтобы баракзайские вожди сражались друг с другом?» Словом, было над чем поразмыслить.

Через несколько дней, когда Абдуррахман-хан вернулся домой после утренней прогулки, его ожидал незнакомый ротмистр, который заявил через переводчика, что сардару следует немедленно ехать в Ташкент.

— Вас желает видеть его высокопревосходительство господин туркестанский генерал-губернатор!

«Выследили-таки этого каландара, — подумал афганец. — Хорошо бы хоть немного оттянуть время и попытаться выяснить, в чем дело…»

— Отчего такая спешка? — ответил он офицеру. — Я соберусь, и завтра мы отправимся к ярым-подшо.

Ротмистр ничего не сказал, сел на привязанную за воротами лошадь и ускакал.

— Что случилось? — спросил Абдуррахман-хан у переводчика, которого не раз встречал у начальника Зеравшанского округа генерала Иванова.

— Понятия не имею, — пожал тот плечами. — Генерал Кауфман велел вам отправляться в Ташкент, и он сам изложит суть дела.

Не прошло и часа, как за дувалом усадьбы послышался шум и конский топот.

— Сардар, там целое войско! — вбежал в комнату напуганный слуга.

Действительно, ротмистр вернулся в сопровождении отряда пеших и конных стражников. Абдуррахман-хан был вынужден подчиниться силе, и его под конвоем отвезли в резиденцию начальника округа.

— Знал бы, что меня возьмут как арестанта, сразу пошел бы, джарнейль-саиб, — хмуро бросил он Иванову.

— Почему как арестанта? — удивленно посмотрел тот на ротмистра.

— Добровольно ехать сардар отказался. И я счел целесообразным…

— Ну зачем уж так сразу бить тревогу? — погладил бороду Иванов. — Наш друг и сам понимает необходимость строгого и неукоснительного выполнения указаний и требований главного начальника края.

Вскоре Абдуррахман-хан уже катил в Ташкент в экипаже, сопровождаемый ротмистром и двумя преданными слугами. «Погубил меня этот проклятый дервиш!» — сокрушался сардар.

Абдуррахман-хан ошибался. Царские власти знали, что претендент на афганский престол поддерживает связи с приверженцами на родине, и смотрели на это сквозь пальцы. Конечно, по-иному они отнеслись бы к его встрече с британским агентом. Но визит «каландара» прошел мимо их внимания.

И тем не менее всемогущий правитель Туркестана был обеспокоен как раз возможными контактами Абдуррахман-хана с англичанами. Российский посол в Тегеране Иван Зиновьев сообщал, что прибывший в этот город капитан Чарлз Нэпир проговорился о желании Лондона видеть сардара в Афганистане. И удивительное совпадение: телеграмма Кауфману из Петербурга от начальника Главного штаба Гейдена содержала намек на целесообразность отправки Абдуррахман-хана на родину. Как это понимать?