Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

Абдуррахман-хана с его многочисленной свитой поселили в Самарканде. Он сам выбрал себе место в юго-восточной части бывшей столицы грозного Тимура, в квартале дервишей Каландар-Хопа. Здесь, у ворот того же названия, раскинулся обширный, изрядно запущенный сад, некогда принадлежавший повелителю Бухары. В небольших помещениях, укрывшихся в тени деревьев, и поселился афганский сардар с челядью. Его содержание взяли на себя царские власти.

Вскоре начальник Зеравшанского округа передал Абдуррахман-хану приглашение Кауфмана навестить его в Ташкенте. Вернувшись после непродолжительного отсутствия, сардар собрал приближенных и, несколько преувеличивая, рассказал, как его опекал сам ярым-подшо, наместник ак-подшо, «белого царя», в Азии.

— В Ташкенте мне была устроена пышная встреча. На другой день после приезда меня очень сердечно принял генерал-губернатор. В тот же день он отдал визит и пригласил к себе на вечер. Там интересно было наблюдать европейские обычаи: гостей принимают в большом доме, все свободно расхаживают по комнатам, курят, тихо беседуют или едят плоды. Так продолжалось до двух часов ночи, после чего все раскланялись и уехали…

Слушатели дивились непонятным обычаям, а сардар продолжал:

— Вскоре генерал-губернатор опять отдал мне визит. Я вышел встретить его у ворот. После взаимных расспросов о здоровье я преподнес ему саблю с осыпанным драгоценными камнями эфесом, шесть кусков кашмирского сукна и два куска золотой парчи. Генерал-губернатор пробыл у меня два часа. На следующий день меня пригласил генерал Алиханов, и мы провели время весьма дружески. В Ташкенте я получал приглашения и от других генералов…

Абдуррахман-хан помолчал, воскрешая в памяти подробности своей поездки в главный город Туркестанского края. Само собой разумеется, Кауфман отнесся к нему с должным уважением, но, конечно, не «отдавал» никаких визитов. В этом отношении ярым-подшо был чрезвычайно осторожен, стараясь поддерживать высокий авторитет царского наместника. Ну а некоторые генералы действительно проявили интерес к зарубежному гостю, хотя и не столь активно, как того хотелось бы самолюбивому сардару.

Спутники Абдуррахман-хана в изгнании, удобно расположившись на обширной террасе, жадно внимали каждому его слову:

— …Тем временем подошел большой русский праздник, который они называют рождеством. Это день рождения сына их бога. В этот день генерал-губернатор прислал мне свою коляску и через секретаря пригласил приехать. Ярым-подшо по обыкновению встретил меня стоя и провел в тот же зал, где принимал в первый раз и где теперь собрались чиновники, их жены и дочери. Стол был уставлен всякими яствами. Добрая компания ела и пила до полуночи, после чего все начали друг друга целовать, говоря: «Христос, Христос!». Затем гости простились с хозяином и отправились по домам. После трехдневных празднеств генерал-губернатор снова прислал секретаря с коляской, приглашая посмотреть парад их войск. Все было очень хорошо устроено. В конце парада была взорвана искусственная мина…

Сардар передавал впечатления весело, пересыпая речь шутками, но на душе у него царила печаль: он прекрасно понимал сложность своего положения, отсутствие серьезных перспектив. Однако он верил в свою звезду и настойчиво твердил про себя: «Все в руках Аллаха!» Следовало во что бы то ни стало поддерживать надежду и в себе и среди своего окружения, подчеркивать значение своей персоны в глазах царского правительства. Когда-нибудь наступит его час!..

И он рассказал, что на новой встрече Кауфман сообщил о телеграмме русского царя, который спрашивал о здоровье сардара и якобы приглашал его в Петербург.

— Увы, от этой поездки пришлось отказаться из-за категорических возражений наших приближенных, — жаловался сардар навестившему его начальнику Самаркандского отдела Зеравшанского округа капитану Арендаренко. — Они в один голос объявили, что не отпустят меня, ибо сами тут ничего не смогут сделать.

Так ли это было — трудно сказать. Известно лишь, что визит в Петербург действительно не состоялся. Зато сардар любезно согласился удовлетворить пожелание государя запечатлеть на фотографии себя в окружении свиты.

Повествования на террасе периодически повторялись, расцвечиваемые дополнительными деталями и подробностями. Изредка, раз в два-три года, сардара опять приглашали в Ташкент, и он получал пищу для новых рассказов.

Однажды Абдуррахман-хан вернулся в Самарканд озабоченный: Кауфман поручил ему написать историю Афганистана и его владетелей. Внук Дост Мухаммад-хана и племянник героя первой англо-афганской войны Акбар-хана, сардар неплохо знал прошлое своей родины, во всяком случае «придворную» его часть. Беда заключалась в другом: он не так уж хорошо владел пером. Впрочем, с этой трудностью удалось быстро справиться. Для чего существуют мирзы?