Георгий Чиж - К неведомым берегам

«Все это хорошо, — думал в это время Геннадий Иванович, — но зачем было уничтожать посты и портить дело сосредоточением войск вместо распыления!» и с ужасом думал о назначенной зимовке около тысячи человек.

В способах защиты новых владений Невельской резко разошелся с Муравьевым. Невельской предполагал возможную блокаду врагами побережья. Небольшие посты, разбросанные по всему берегу и по рекам, могли, по его мнению, предупредить вражеский десант и легко уйти в случае необходимости от противника.

— Ни один неприятель, — убеждал он Муравьева, — не решится при этих тревожных условиях преследовать то внезапно появляющихся, то исчезающих одиночек!

Иначе дело представлялось Муравьеву. Он распорядился подкрепить Мариинское еще сотней казаков, при четырех орудиях, и оставить полтораста в Николаевске, куда переселить все Петровское.

Мнение Невельского раздражало Муравьева, злило и собственное упрямство спасать Петропавловск, который он продолжал упорно усиливать.

Известие о смерти Кати и болезни Екатерины Ивановны застало Невельского в Мариинском. Он поспешил домой. Оба молча постояли у деревянного одинокого креста и крохотного, осыпанного цветами холмика:

«Младенец Екатерина Геннадиевна Невельская родилась 15 февраля 1851 года. Тихо скончалась 10 июня 1854 года…» Как тяжело будет через несколько дней расставаться с этим дорогим холмиком на песчаной, пустынной и далекой кошке!..

Губы матери дрожали и что-то беззвучно шептали. Мокрый ее платок, прижатый к покрасневшим, набухшим векам, договаривал остальное.

Полученные награды, приветствия, поздравления и подарки друзей трогали Геннадия Ивановича Невельского, но отнюдь не радовали. Это была не та благодарность за прошлое, которая таит в себе и поощрение к дальнейшим трудам, нет, на этот раз она не поощряла, она отмечала только заслуги прошлого и тут же заживо погребала творца, от которого уже ничего не ожидали.

Так оно и было на самом деле, но судьба еще раз дала Геннадию Ивановичу случай пережить сладкие минуты горделивого сознания недаром прожитой жизни и еще раз убедиться в правоте дела, за которое было заплачено дорогой ценой.

Адмирал Путятин без колебаний приютился под крылышком Невельского и избрал местом спасения своей эскадры Императорскую гавань и устье Амура.

Очередь Петропавловска спасаться еще не наступила, а Завойко, Корсаков и Буссе в обстановке пока вообще не разбирались.

Легче других разобралась совершенно беззащитная Российско-Американская компания, о спасении которой никто не подумал, а ей приходилось не только защищаться, но и помогать своим морским транспортом Петропавловску, Амуру и адмиралу Путятину.

Владения Российской компании на северо-востоке Аляски граничили с владениями английской компании «Гудзонбай», выход из которых к Тихому океану шел по русским рекам. По ним англичане сплавляли с нашего разрешения свои товары, по ним снабжались. Казалось, война предоставляла им удобный случай овладеть реками и русской территорией, примыкающей к ним, с ее естественными богатствами, но останавливало опасение, что русские запрут водные пути и вторгнутся к ним сами. Не лучше ли договориться?..

И вот две «частные» торгово-промышленные компании, конечно только прикрывающиеся фиговым листком частных, а на самом деле государственные, договорились о взаимном нейтралитете на время войны! Это было неслыханно, этому не верили… А они не только закрепили свой нейтралитет формальными актами, но заручились и подписями воюющих держав на нем! И как ни соблазнительным поэтому казалось шныряющим всюду каперам разграбить склады компании и смести до основания Ситху, им пришлось ограничиться малоприбыльной охотой за беззащитными купеческими судами, притаившимися в чужих гаванях. Нейтралитет с обеих сторон в течение войны ни разу не был нарушен!

Иначе представлялось дело на нашем азиатском побережье: на Сахалин, Амур, Охотское море и Петропавловский порт англичане и французы взирали алчными глазами.

Мирной, преследующей заключение торговых договоров с Японией и Китаем эскадре адмирала Путятина пришлось превратиться в воюющую.

Положение ее стало весьма затруднительным: ей пришлось заменить непригодный для дальнего плавания фрегат «Паллада» другим, «Дианой». Землетрясение в Симодо уничтожило «Диану»… Эскадре вместо нового фрегата осталась только обуза «Паллада» и заботы и хлопоты, как ее сберечь. Путятин решил принять «Палладу» в Татарском проливе и, если возможно, запрятать подальше, в Амур.