Владимир Стариков: Еще немного икры, или Встречи с неведомым (Послесловие)

Владимир Стариков

Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь,

смешанные с кровью, и пали на землю...

Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора,

пылающая огнем, низверглась в море...

Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая

звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью

часть рек и на источники вод. Имя сей звезде "полынь";

и третья часть вод сделалась полынью, и многие из

людей умерли от вод, потому что они стали горьки.

Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья

часть солнца, и третья часть луны, и третья часть

звезд, так что затмилась третья часть их, и третья

часть дня не светла была - так, как и ночи...

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с

неба на землю... Из дыма вышла саранча на землю, и

дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы.

И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве

земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только

одним людям, которые не имеют печати Божией на челах

своих... По виду своему саранча была подобна коням,

приготовленным на войну; и на головах у ней как бы

венцы, похожие на золотые, лица же ее - как лица

человеческие; и волосы у ней - как волосы у женщин, а

зубы у ней были, как у львов. На ней были брони, как

бы брони железные, а шум от крыльев ее - как стук от

колесниц, когда множество коней бежит на войну...

Царем над собою она имела ангела бездны...

Шестой Ангел вострубил... И освобождены были

четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц,

и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей...

И видел я другого Ангела сильного, сходящего с

неба, облеченного облаком; над головою его была

радуга, и лицо его как солнце, и ноги его как столпы

огненные, в руке у него была книжка раскрытая. И

поставил он правую ногу свою на море, а левую на

землю... И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне

книжку. Он сказал мне: возьми...

Из Откровения (Апокалипсиса)

Святого Иоанна Богослова

Издание Московской Патриархии, 1983

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В самом деле, в двадцатом веке люди впервые ощутили, что не только каждый человек конечен во времени, но и существованию всего человечества может быть положен конец. И причиной этого могут стать сами люди. С середины столетия планета живет под страхом глобальной ядерной катастрофы. И если в последнее время здесь наметились сдвиги к лучшему, то новый, не менее грозный призрак замаячил перед человечеством - призрак экологического кризиса, чьи зловещие симптомы слишком хорошо, к сожалению, известны населению нашей страны.

Сейчас уже ясно, что глубинной причиной этих кризисов являются временные "ножницы" между возможностями человечества и осознанием последствий, к которым может привести реализация этих возможностей. Иначе говоря, сделав какую-то вещь, человек очень нескоро осознает, что она может оказаться смертельно опасной прежде всего для него самого. И рассказы Клода Вейо - это своего рода кошмары, навеянные подсознательным ужасом перед возможным самоуничтожением человечества. В них люди сталкиваются с иным, враждебным человеку, разумом. Интересно, однако, что представители этой иной жизни - будь то разумная протоплазма ("Еще немного икры"), гигантские насекомые ("В начале мая"), миниатюрная копия уэллсовских марсиан ("Чердак в паутине") или же любезные гуманоиды ("Анклав") - все они отнюдь не считают человека своим врагом, даже предлагают сотрудничество. В самом деле, признать кого-то своим врагом - значит, отнестись к нему, как к равному себе. Разве, скажем, курица - враг человеку? Человек кормит ее, заботится о ней, а взамен она снабжает его своим мясом. Такое вот "сотрудничество"...

Особняком в сборнике стоит рассказ "В иной земле". Здесь человек сталкивается с врагом другого рода, не менее страшным, чем инопланетные чудовища, - с воинствующим невежеством. В этом рассказе, где сильны евангельские мотивы, люди ищут ответ на вопросы: Кто они? В чем их предназначение? Как устроен мир, в котором они живут? Но как же нелегко принять открывшуюся им истину!

Клод Вейо пишет просто, можно сказать - языком репортажа. И это не случайно: в молодости писатель работал в газете. Репортерский опыт помогает писателю сделать фантазию осязаемой реальностью, а безыскусственность повествования делает еще более выпуклым кошмар происходящего.