Георгий Чиж - К неведомым берегам

Робость исчезла и даже сменилась какою-то жалостью к ней, когда он увидел ясные следы свежего слоя пудры, припухшие мешки под глазами и густую сеть лучистых морщинок… Тихий мягкий голос императрицы и пригласительный жест сесть вывели его из оцепенения.

— Я радуюсь вашим успехам, господа российские купцы, — сказала Екатерина, милостиво протягивая руку.

— Стараемся, ваше императорское величество, как только можем, во имя любезного нам отечества и вашей славы, матушка государыня, — Шелихов низко наклонил голову.

— В чем особо нуждаетесь? — спросила Екатерина. — Не обижаете ли туземных обитателей при ясашных сборах?

— Ясак, ваше величество, алеуты платят охотно, дикие же коняги и другие народы сопротивляются, сами по-звериному обитают и в умягчении нравов через веру православную зело нуждаются…

Екатерина взяла в руки перо и, придвинув к себе лист бумаги, что-то отметила.

— Пробовали просвещать светом христианского учения?

— Ваше величество, с христианского увещевания повсеместно начинали. Дикие американцы великое усердие стать христианами являют, от них же первыми — племена алеутские… В воинской помощи, матушка государыня, також нуждаемся. Иноземцы, особливо бостонцы и аглицкие купцы-мореходы, не токмо товар перебивают и знатные цены зря назначают, да на нашу к тому погибель на порох и пушки выменивают. Ловом же звериным сами не промышляют.

— Своими силами не можете справиться?

— Справляемся, ваше величество, да надолго ли сил наших хватит? Большие тысячи войска требуются, а сами поставить можем только две или три тысячи, да и то не дюже надежных… Крепости тоже строить надобно… Торопиться надо захватить острова к полдню ближе, земля наша дюже прохладная, не родит, дожди тоже превеликие… Хлеб у нас дорогой, возим далече, из Сибири…

Екатерина сначала было записала, потом отчеркнула написанное и поставила сбоку большой вопросительный знак.

— Сами-то между собой дружно ли живете, российские промышленники?

Шелихов молчал.

— Говори без утайки…

— Плохо меж собой живем, матушка, чего таить. До кровопролитных дел доходим и тем сами себе прибытки уменьшаем.

— Это очень дурно, — недовольным голосом отметила императрица. — А чего же поделить не можете?

— Набольшого не имеем, которому все бы повиновались, а хозяев много каждый хочет сорвать, жадничает.

Екатерина нахмурилась: ясно было, что неуклюжий намек Шелихова на монополию не понравился.

— Не помиритесь, — твердо сказала она, — чиновника своего пошлю, ему повиноваться будете.

— Силы рабочей, матушка государыня, недостаточно имеем, — постарался Шелихов перевести разговор на другое. — А ремесленников, почитай, и совсем нет.

— Много надобно?

— Да человек бы ста полтора, хотя из сибирских ссыльных, что на поселение выписаны. Многие бы по своей охоте…

Екатерина записала и тихо сказала: «Дам».

— Калгов покупать у них бостонцы и аглицкие мореходы предлагают, вопросительно проговорил Шелихов и, подумав, добавил: — Ремесла иные из них знают…

— Калгов не надо, — нахмурившись, ответила Екатерина и кивнула головой в знак того, что аудиенция окончена.

Шелихов понял и встал, но был остановлен мягким жестом красивой белой руки государыни. Она, низко наклонившись к столу, что-то искала.

— Ах, вот, — она поднесла ближе к глазам исписанный листочек и, пробежавши его про себя, заметила: — Не сказал ничего о школах, о болезнях…

— Школы, ваше величество, стараемся иметь везде и грамоту распространяем, грамотные работники самим весьма нужны, а вот лекаря хушь бы одного и то не имеем…

Екатерина отметила.

— А какими больше болезнями хворают у вас?

— Вереда разные, животом тоже страдают — улитками морскими отравляются да травами дикими. Горячка тоже косит немало…

— А оспа? — живо перебила его Екатерина. — Оспу необходимо прививать, хотя я думаю, что у диких, вероятно, это будет трудно — будут бояться. А сами вы себе прививали?

— Да, ваше величество, у меня привита десять лет тому назад.

— В один год со мною, — улыбнулась Екатерина. — Но ее надо возобновлять, я уже возобновила один раз, года два тому назад, вот! — и, вздернув к плечу широкий рукав, поднесла к глазам сконфуженного и оторопевшего Шелихова обнаженную до плеча руку. На правом предплечье ясно были видны две оспины. — Да, да, несомненно, будет трудно, придется, пожалуй, действовать через их лекарей. У них есть такие?