Александр Бармин - Руда

— Ну, он потом у Каркадинова еще был. Ничего, годится. Лучше всё равно нету. Забирай его с собой.

— Когда прикажете выехать из Екатеринбурга?

— Завтра же. А только вот что: нет Екатеринбурга… Не понимаешь? Зачем иноземные звания? Есть — Катеринск.

Так Егор Сунгуров снова явился в Шайтанский завод, через который четыре дня назад пробирался робким беглецом.

Завод стоит в сорока верстах от Екатеринбургской крепости. Задумал его строить лет двадцать назад еще первый из Демидовых — Никита Демидыч Антуфьев, бывший тульский кузнец и друг царя Петра Первого.

В диких лесах и болотах, по берегам горных речек жило тогда несколько семейств звероловов-башкир. Они подстерегали бобров, ставили самострелы на лосей, ловили рыбу в Чусовой. К ним, в Шайтан-лог, и явился Никита Демидыч. Он уговорил башкир за десять рублей уступить ему их угодья, а самим переселиться на юг, верст за сто — к озеру Иткуль. Башкиры откочевали, но в скорости Никита Демидыч помер и места долго стояли пустопорожними. Сыновья Демидова — Акинфий и Никита Никитичи тоже не сразу взялись за постройку завода. Хоть и богатая тут железная руда, и лесу много, и Чусовая близко — удобно готовый металл отвозить, но опасно: у самой границы немирной Башкирии оказался бы завод.

И только когда невдалеке выросла и окрепла Екатеринбургская крепость, Никита Никитич послал сына Василия и приказчика Мосолова строить доменные печи Шайтанского завода. А сам заложил новый завод еще дальше к югу, на Ревде. Теперь оба эти завода уже работали.

В Ревдинском заводе Никита Демидов поселился сам, у него дворец не хуже, чем у брата Акинфия в Невьянском заводе. Так и сидели два брата владетельными князьками: один прибирал к рукам земли на севере, другой — на юге. Не было бы на Урале людей сильнее их, да вот прислали из Петербурга главным командиром казенных горных заводов Василия Татищева, их давнего врага. С ним ужиться было невозможно, кто-то кого-то должен слопать: Демидовы — Татищева или Татищев — Демидовых.

Приказчик Мосолов был человек большой и грузный, но в движениях легок, нрава веселого, за словом в карман не лазил. Родом из Тулы. Был он раньше не последним купцом у себя в Туле, да разорился. На демидовские заводы в приказчики пошел с одной целью: поскорее опять разжиться и начать свое дело. Управление Шайтанским заводом лежало на нем одном: Василий Демидов был молод и к тому же хвор, а у отца его, Никиты Никитича, забот и так много. Знали Демидовы, что Мосолов их обворовывает, но уличить не могли.

Вновь назначенного шихтмейстера Мосолов встретил с почетом. Жилье отвел ему в хоромах, в которых сами хозяева останавливались. За обедом подавали столько смен кушаний и вин, что Ярцов дохнуть не мог, когда вставал из-за стола.

Однако шихтмейстер должности своей не забыл: сразу после обеда потребовал показать ему завод, бухгалтерские книги и списки рабочих людей.

Прошли по заводу, постояли у огнедышащей домны, заглянули на пильную мельницу. Осмотр углевыжигательных куч отложили до завтра. В прохладной конторе засели за книги. По новеньким бревенчатым стенам текли слезы душистой смолы. Мосолов заботливо устроил сквознячок.

Шихтмейстер с тоской смотрел на «ведомости» и счета: в них цифр не было. Приказчик вел все записи по-старинному — церковнославянскими буквами, заменявшими цифры. Проверить итоги без привычки было не легко. А Мосолов уже подсовывал перо: «Подпишите!»

Два раза брал Ярцов перо в руки, но всё-таки не подписал.

— Потом, — сказал. — Я потом подпишу, ты… вы… не сомневайся, Мосолов. Книги эти я возьму к себе, вот Сунгуров еще раз пересчитает, — так это, для порядку.

— Если по порядку, то книги из конторы я дать не могу, — ответил приказчик, нагло глядя прямо в глаза Ярцову. — Да ведь, сударь, это и не обязательно — за прошедшее время книги ревизовать. В инструкции у вас про то сказано.

Ярцов рот раскрыл от удивления: инструкция была секретная и только вчера подписана главным командиром. А демидовский приказчик уже читал ее! Надо с ним держать ухо востро.

От хозяйских хором Ярцов отказался, — попросил для жилья простую избу, но отдельную. Избу ему отвели.

Егор первые дни никак не мог свыкнуться с новым своим положением. При виде Мосолова дрожал. Попадись приказчику беглый школьник еще неделю назад — шкуру бы с него спустил. На заднем дворе третий день бьют батогами крестьянина, а за что? — за то, что подал в Главное правление заводов челобитную с жалобой на приказчика. И крестьянин-то не крепостной, а только приписной к демидовскому заводу.