Лицо Горазда исказила болезненная гримаса, словно эта бессильно упавшая рука ударила его с неимоверной силой. Но, как оказалось, причина боли была не в том, что он не услышал слов прощения от старика, а совсем в другом.
— Страх меня обуял, что выдаст отрок. Убоялся! — скрежетал зубами жрец, злясь на себя. — И Стояна от того страха сегодня на Чеслава натравил, когда сам в него стрелой не поцелил... Сказал я, что сын Велимира жизни лишить его поклялся, да и пустил на охоте стрелу, чтоб подумал он, что Чеславка в него стрельнул. Вот он и погнался за тобой, парень... Да ты ловчее оказался, в ловушку мужа заманил. Вот за тот страх и стыжусь. Но, может, тот страх не столько за себя был, сколько за то, что если меня не станет, то кто ж тогда на защите наших богов стоять будет? Ведь любимец твой, Колобор, товарищ мой Миролюб не пойдет ради них на те страшные деяния, что я пошел. Изничтожить, выкоренить, выжечь скверну дотла — кишка у него тонка!
— Неужто Великие за себя постоять не смогли бы, что им понадобился такой защитник, как ты? — подал голос долго молчавший, а теперь задетый за живое Миролюб.
Вскинув голову, Горазд посмотрел на него снисходительно и ответил с назидательной убежденностью:
— Всесильны Великие, если вера в них непоколебима! А если усомниться в них кто посмел, то и защиты та вера требует! И защитой той меня Великие сделали!
— Да с чего ж ты решил, что Великие тебе то право дали? — возмутился Чеслав.
Но Горазд, словно был готов к этому вопросу, не остался в долгу и сам спросил не менее требовательно:
— А с чего ты, Чеслав, решил, что должен до истины в тех смертях докопаться? Кто тебя тем правом наделил? Да потому, что не мог по-другому? Вот и я не мог! Чуял я, что Великие меня направляют! Вот ты, Колобор, — вскинул жрец руку в сторону волхва, — Миролюба своим преемником видишь, будто даром он наделен вещание Великих богов слышать. А мне ведь тоже они во снах вещали, в защитники призвав...
— Брешешь, Горазд! — возмущенным окриком прервал его Чеслав. — Потому как если бы по-твоему было, то и я бы уже неживой был. А так стою перед тобой как есть.
Эти слова заставили Горазда на какое-то время замолчать. Он смотрел в упор на Чеслава и о чем-то напряженно думал, будто сказанное молодым охотником всколыхнуло в нем неразрешимые пока сомнения.
— Да вот и сам понять не могу, отчего так... — сказал он в задумчивости. — И сегодня таки хотел тебя стрелой сразить. Да, видать, везуч ты, парень, и в защитниках духи у тебя лесные, что помешали мне и волчицу на поляну направили... Аль не пришел еще твой час? — На лице Горазда появилась некая растерянность, словно он заблудился на тропе, которую хорошо знал. — А может, Великие отступились от меня, став на твою сторону? Но отчего? Отчего так? Нет, не могли они... Не могли...
— Оттого, что не дано тебе право решать, кому жить, а кому сгинуть, — внезапно заговорил верховный жрец.
Его голос был крепок и уверен, так что Горазд от тех его слов даже дернулся. Но тут же, чувствуя свою правоту, нашелся, что ответить старому жрецу:
— Но ты сам говорил, что от чужинцев тех скверна пойти может. И что из племени спровадить их следует, пока словами про бога своего лживого люд не опутали, сомнений не посеяли. Так они ж посеяли!
— Говорил... — кивнул согласно Колобор, а после, назидательно подняв указательный палец вверх, пророкотал: — Но не люд смертям предавать! На то только у Великих право и мудрость есть. А они, Всесильные, своего слова не сказали!
«Значит, старик знал, в чем причина тех смертей могла быть! — заметил про себя Чеслав. — Давно ли? Изначально или потом уже, когда и я в том разобрался? Знал и молчал! Все лишь про пошесть поганую твердил!»
Но сказанное Колобором ничуть не остудило уверенности Горазда, казалось, разожгло с новой силой.
— Да может, ты не расслышал слово то по старости и дряхлости своей? — въедливо спросил Горазд. — Ведь сам знаешь, что не слышишь уже порой волю божеств, а Миролюба слушаешь слова. А кто знает наверняка, чьи они на самом деле? А мне ведь сны вещие были...
Но и Колобор от таких обидных слов не смог остаться сдержанным. Наверное, не найдя сразу нужных слов, он несколько раз махнул в сторону обидчика руками, с каждым взмахом делая шаг в сторону Горазда, а после, остановившись, выдохнул едва что не пламя:
— Да мало ли кому какие сны снятся? — И, ткнув пальцем в сторону, где в лесной чаще находилась пещера отверженной знахарки, с великим сарказмом продолжил: — Выжившая из ума Мара тоже видениями бредит, так и ей верить, что она глас Великих слышит? Так и тебе, неразумному, силы той захотелось? Сны ему вещие Великие навеяли! А может, то зависть в тебе к Миролюбу говорила?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу