Сергей Хачиров - Ксанское ущелье

— Эй, ты, Кизо! — глухо сказала она. — Еще движение — и прощайся с жизнью!

Сухо лязгнул затвор. Черное дуло карабина замерло на уровне груди Кизо.

— Дедушка Беса, — попросила Ольга, — освободи этого храбреца от винтовки. А то она ему покоя не дает.

Старый Беса охотно снял с плеча Кизо винтовку. Увидев это, отстал от Майсурадзе и незнакомый старик. Ворча, рассылая во все стороны проклятия, он стал пробираться к выходу со двора.

— Ольга! — отводя глаза, сказал старый Беса. — А ты бы в самом деле не смущала народ. Сказала бы, кто это с тобой, а?

— Как же! — плевался Кизо. — Жди! Скажет она тебе. Накликали со своим братцем беду. Теперь из сакли без оружия не выйди. Продались грузинам…

— Вы хотите знать, кто это? — устало спросила Ольга, обводя взглядом лица земляков.

Непонятная, тревожная жизнь наложила на них черный отпечаток, отчужденными, холодными стали эти лица. Люди прятали глаза.

— Вы хотите знать, кто это? — переспросила она громче, с вызовом и страстью. — Такой же бедняк, как вы! Только что грузин да из города. Не в горах, как мы, живет — вот и вся разница!

— Не надо, Ольга, я и сам им о себе скажу! Не надо.

Толпа, как листва под ветром, прошелестела одобрительным шепотом:

— Язык наш, смотри, как свой, знает!

— Да уж если с Габилой и с Ольгой заодно, значит, не плохой человек.

— Кто знает? Может, и в самом деле такой же бедняк, как мы?..

Майсурадзе выступил вперед.

— Что я вам могу сказать сейчас, люди? Очень немного. Как у вас, осетин, на шее сидят князья и чиновники, как вас душат поборами, так и у нас, грузин. Да только ли у нас? Сколько племен на Кавказе, столько и горя, столько и несправедливости. Наша свобода и наша жизнь от нас самих зависит. Надо, друзья, за оружие браться. Сбросим с шеи князей, возьмем в свои руки власть и над землей, и над заводами — будем жить по-человечески. Не возьмем — так и будут пить нашу кровь мироеды! — Он шагнул к телу Иласа, встал перед ним на колени. — Еще вчера я видел, как радовался жизни Илас! Как он вернулся с охоты, подстрелив серну, — ночь не спал, скрадывал ее, чтоб товарищей угостить на славу. Он за товарищей все готов был отдать! Все! Как горько, что не дожил он до светлого часа победы над князьями! И многие еще не доживут. Разве отдадут князья свои земли добром? Разве уйдут с нашей дороги по доброй воле? Нет! Много еще крови прольется. Но мы клянемся тебе, Илас, что еще придем сюда и скажем: «Твоя юная кровь пролита недаром! Поводья жизни в наших руках!»

Майсурадзе поцеловал холодный лоб убитого.

Слова незнакомца, его прощание с Иласом словно разбудили толпу. Послышались всхлипы и причитания женщин, сдержанное покашливание мужчин.

— Ольга! — волнуясь, кусая губы, решительно сказал Кизилбек. — Дай мне винтовку Иласа — я иду с вами…

— И я!

— Я тоже! — послышались выкрики молодых.

— Вот и Кизо винтовка сгодится, — усмехнулся высокий, крепкий юноша с диковатыми, глубоко посаженными глазами.

Ольга с трудом узнала в нем Илию, ровесника и спутника детских игр, — так изменился в лице юноша за пять лет, что не было его в родном ауле, — был на заработках.

— Илия?.. Дедушка Беса, отдайте ему винтовку.

— С радостью, — закашлялся старик. — Тяжеленная, все плечо оттянула.

— Ловки вы, я вижу, распоряжаться чужим добром, — процедил сквозь зубы Кизо Сокуров. — Ничего, мы еще с вами посчитаемся, — добавил он уже вовсе неслышно, едва шевеля губами.

Двор огласил плач женщин.

Узнав о том, что Васо схвачен, Нико Датунашвили только скрипнул зубами в бессилии. Как вырвать молодого командира из лап врага? Как?

Если не прикончили по дороге, то наверняка запрячут в такой каземат, откуда его ни за что не вытащить. И все-таки надо пораскинуть мозгами…

Ах ты, беда, беда…

Ну что ты с них возьмешь, с молодых? Торопятся, лезут в воду, не зная броду. Что стоило Ольге с Иласом дождаться утра, посидеть в лесу перед аулом, приглядеться к тому, что в нем происходит? Наверняка заметили бы, что ждут их там. Понадеялись на ночь, на резвые молодые ноги, на счастливый случай.

Авто смотрел на Ольгу волком. «Если бы не эта красотка, — думал он, — сидел бы Васо сейчас у костра, пил бы, как все, простой кипяток, закусывая черствым хлебом, и не надо им ни привезенной араки, ни мяса, ни сыра. Да, дела. Связала судьба с девкой, вот и пошли беды!»

Тяжело, будто мельничные жернова, ворочались мысли и в безутешной голове Ольги. Ну почему бы ей, столько раз в последнее время едва-едва уходившей от жандармов, не поопасаться — вдруг засада? Почему? О себе заботилась, только о себе. Почему не подумала, дурная голова, о Васо? Разве трудно было предположить, что, услышав перестрелку, он не утерпит и кинется на выручку? Впрочем, что теперь об этом судить да рядить! Случись беда с Васо, разве она думала бы об опасности? Разве, про все забыв, не кинулась бы на выручку? То-то и оно… Надо думать, как вызволить Васо… Остальное все — пустяки. Надо ехать к Габиле, все ему рассказать…