Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

— Какая возможность? — тоже шепотом спросил Владимир Александрович.

— Ты мне не однажды говорил, что хочешь попасть в один из привилегированных клубов Вены… Ну… В наш клуб. Ты еще сказал: «Хотя бы разок взглянуть».

Пауль Шварцман замолкал, ожидая реакции.

— Я слушаю, Паша. Я тебя слушаю.— Голос товарища Копыленко неожиданно сел.

— Так вот… такая возможность появилась.

— Что за возможность? — встрепенулся Владимир Александрович, и некий внутренний голос сказал ему: «Осторожно!»

— У меня появился новый знакомый,— таинственно улыбнувшись, продолжал Пауль.— Он член клуба «Георг III». Слышал о таком?

— Естественно, слышал! — воскликнул товарищ Копыленко, и внутренний предостерегающий голос стал абсолютно неслышным.

Клуб «Георг III»! Он тайно собирал о нем сведения, оказываясь в Австрии, выискивал публикации в «их» специальной литературе. Публикации, надо сказать, были чаще всего скучные, невнятные, естественно, без персоналий, а лишь с подробностями антуража. Публикации, скорее, интригующие.

— Кто этот твой новый знакомый? — И Владимир Александрович ощутил первый укол ревности.

— Станислав Ратовский.— Это имя Пауль произнес медленно, со старанием, как прилежный ученик, хорошо выучивший заданное стихотворение.— Он, кстати, эмигрант из России…

— Как эмигрант? — перебил товарищ Копыленко, и внутренний голос, хотя и с трудом начавший выбираться из темных дебрей, произнес: «Берегись, берегись…»

— То есть он не эмигрант, а его родители, отец, кажется… Этот Станислав оказался в Австрии сразу после той страшной войны совсем маленьким мальчиком, здесь вырос, получил образование, знает несколько языков, занимается переводами. Кстати, ты можешь говорить с ним по-русски…

— Где ты с ним познакомился? — перебил Владимир Александрович, успокоившись. И темная ревность снова завладела им.

— Ты можешь догадаться — где.— Улыбка скользнула по лицу Пауля Шварцмана,— Естественно, в нашем скверике, у памятника музыканту… Все забываю…

— Постой, постой! — перебил Владимир Александрович, холодея,— У тебя с ним…

— Володя! Володя! — замахал руками Пауль,— Это у тебя с ним может что-то быть. Если захочешь.

Владимир Александрович мгновенно успокоился, с облегчением вздохнув.

— Какую чушь ты несешь, Паша,— сказал он, отпив кофе.— Божественно! И привкус миндаля, что ли?

— Меня Станислав просто заинтересовал…— продолжал Пауль Шварцман.— Заинтересовал, как персонаж нашей корпоративной драмы в этом не лучшем из миров. Он — личность, интереснейший собеседник. А когда он сказал о том, что является членом клуба «Георг III»…

— Подожди! — перебил товарищ Копыленко.— Ты ему открыл меня?

— В самых общих чертах. Когда он спросил… Ты догадываешься о чем. Я не мог не сказать о тебе. Узнав о твоем желании попасть в престижный клуб, он сам предложил…

— И где же этот Ратовский сейчас? — снова перебил своего «друга» Владимир Александрович.

— Станислав тут, на площади, ждет нас в своей машине, чтобы сразу ехать…

Через несколько минут они, взявшись за руки, выходили на площадь перед огромным зданием аэропорта Швехат, запруженной множеством легковых машин и пестрыми автобусами туристических фирм.

Шел дождь с мокрым снегом.

Было без двадцати пяти два.

Ночная жизнь австрийской столицы только набирала силу.

— Серебристый «мерседес»,— сказал Пауль Шварцман.— Вон там, у полицейской будки.

У новой машины с включенными подфарниками («Номера австрийские»,— отметил про себя товарищ Копыленко, в котором проснулась советская бдительность, да и внутренний голос начал нашептывать что-то предостерегающее) стоял высокий сутулый человек в плаще и фетровой шляпе с широкими полями, закрывающими лицо.

— А вот и мы! — с нотками смущения в голосе громко сказал Пауль Шварцман.

Станислав Ратовский сделал несколько шагов навстречу, приподнял шляпу — у него оказалось длинное, выразительное лицо. Тонкие, слегка подкрашенные розовой помадой губы растянулись в улыбке.

— Я уже заждался,— сказал он по-немецки.— Здравствуйте!

«Что-то в нем есть… непонятное»,— начал лихорадочно соображать Владимир Александрович.

— Разрешите представить стороны,— заспешил Пауль Шварцман.— Господин Копыленко, господин Ратовский.

Они обменялись рукопожатиями, и московский гость австрийской столицы сначала почувствовал, а потом увидел на ладони нового знакомца длинный белый шрам.