Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)

От имени врачей, постоянно наблюдающих за здоровьем Брежнева, и от себя лично говорил академик Евгений Иванович Чазов:

— На сегодняшний день здоровье Леонида Ильича стабильно.— Личный врач Генерального волновался,— Если, конечно, можно назвать здоровьем то состояние, в котором он находится. Не буду повторять того, что вам хорошо известно…— Евгений Иванович закашлялся,— Но седьмого ноября объединяются два фактора: синоптики доложили, что в первый праздничный день, во время военного парада и демонстрации трудящихся на Красной площади, резко ухудшится погода, температура может понизиться до десяти градусов мороза, резкий северный ветер. Это первый фактор. Второй — чрезвычайное ослабление организма Леонида Ильича. Покой, тепло, постоянные медицинские процедуры — вот что ему нужно сейчас.— Чазов помолчал, очевидно подыскивая слова для заключительного вывода,— Словом, объединившись, эти два фактора ставят под угрозу жизнь главы государства седьмого ноября на трибуне Мавзолея, Переохлаждение организма создает угрозу его жизни. Поэтому мы, лечащие врачи товарища Брежнева, и лично я, категорически против его присутствия на Красной площади в этот день… более того, мы будем настаивать на постельном режиме.

— Как же, согласится он на постельный режим!…— сказал Андрей Андреевич Громыко, в злой усмешке скривив рот.

— Да, пациент упрям,— вздохнул академик Чазов.

— Одну минуту, Евгений Иванович,— тихо, вкрадчиво сказал Андропов, сидевший за своим столом и что-то чертивший на листке бумаги остро заточенным синим карандашом.— Вы сказали: здоровье Леонида Ильича стабильно. В последнюю неделю он встречался с коллективами двух московских предприятий. Скажите, во время этих встреч его здоровье было таким, как сейчас?

Чазов, подумав несколько мгновений, сказал:

— Пожалуй. Да, именно так.— Но в голосе его не было уверенности.

— Товарищи! — Юрий Владимирович поднялся и обвел всех находящихся в кабинете пристальным, внимательным взглядом.— Жизнь главы государства, его здоровье бесценны. Но есть еще интересы государства, престиж Советского Союза, забота о стабильности в нашем обществе, да и во всем мире. Отсутствие вождя народа на трибуне седьмого ноября, в шестьдесят пятую годовщину нашей великой революции, может быть превратно воспринято советскими людьми, более того, вызвать панику. И так, к сожалению, не раз появлялись слухи о его кончине… («Которые ты и твои опричники и распространяют»,— успел подумать Андрей Андреевич Громыко, впрочем, без всяких эмоций и чувств.) И вдруг в такой день Леонида Ильича нет на трибуне Мавзолея Владимира Ильича Ленина! А многочисленные иностранные делегации, журналисты и телерепортеры со всего света, которые будут присутствовать на Красной площади? Представляете их реакцию? — Все молчали, потупя взоры долу.— Нет! — В голосе Главного Идеолога страны зазвучали пафос и страсть.— Леонид Ильич в этот торжественный день должен и принимать военный парад, и приветствовать ликующий народ. Как всегда! Евгений Иванович,— повернулся Андропов к Чазову,— как вы утверждаете, здоровье Леонида Ильича стабильно. Остается уберечь его от переохлаждения на трибуне Мавзолея. Так неужели мы этого не можем сделать? Теплая, добротная одежда, его любимый горячий чай, наконец, если надо, соответствующие лекарства, стимулирующие тонус организма. Всего на несколько часов, Евгений Иванович. А после праздника и вы и мы сделаем все, чтобы товарищ Брежнев как можно больше уделил времени своему здоровью и отдыху. И мы уже работаем в этом направлении. («Какая лиса! Просто бестия!» — подумал Громыко, испытав даже некоторое, правда, мгновенное восхищение.) Поэтому, товарищи, я предлагаю не лишать Леонида Ильича счастья быть седьмого ноября со своим народом! Ведь он каждый год с нетерпением ждет этот прекрасный день! Собрание наше не протокольное. Но все-таки давайте проголосуем. Кто за мое предложение, прошу поднять руки.

И Юрий Владимирович Андропов первым поднял руку.

Подняли и остальные, не глядя в глаза друг другу. Кроме Евгения Ивановича Чазова, который, демонстративно сцепив пальцы в замок, сидел, замерев и глядя перед собой в пол.

…Что же, мини-спектакль был разыгран безукоризненно.

…Синоптики не ошиблись: седьмого ноября 1982 года с раннего утра резко похолодало — до семи градусов ниже нуля. Задул резкий северный ветер, небо над Москвой нависло тяжелой черно-серой массой: иногда начинал идти снег, и порывы ледяного ветра несли его по пустынной Красной площади. Было без десяти минут десять. Военная техника, шеренги курсантов и слушателей военных академий, ряды сухопутных войск замерли на Манежной площади и прилегающих улицах, скрываемые темно-красной громадой Исторического музея. А трибуны до отказа были заполнены гостями. Над ними стоит тихий гул ожидания… Скоро… Прекратился короткий снегопад, посветлело. В сером небе на мгновенье, причудливо и нереально, расплывчатым желтком возникло солнце и тут же исчезло. Опять хмурилось.