Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Аникей сражался на южной стене бок о бок с Кутушем. Рязанцы впятером-вшестером поднимали тяжелые бревна и сбрасывали их сверху на карабкающихся по лестницам татар. Лестницы ломались одна за другой, но враги подтаскивали новые и продолжали упорно взбираться по ним на высокую бревенчатую стену Рязани. Многочисленность татар позволяла им не ослаблять свой натиск, несмотря на любые потери. Постепенно то в одном месте, то в другом татарам удавалось заскочить на стену. Темный поток из многих тысяч степняков грозил вот-вот перелиться через вершину рязанской стены и заполнить городские улицы.

Рукопашные схватки на верхнем забороле стены были полны ярости и ожесточения. Рязанцы грудью напирали на татар, поднимая их на копья и сбрасывая со стены в ров.

Аникей от страха с такой силой рубанул топором бросившегося на него татарина, что вдребезги разнес тому голову. От вида крови и разлетевшихся человеческих мозгов в очах у Аникея потемнело. Он едва не лишился чувств. Содержимое его желудка вдруг хлынуло наружу, залив Аникею и кольчугу, и порты.

Когда татары отступили, то ратники из сотни Данилы Олексича не упустили возможности подтрунить над Аникеем, который, по их словам, зарубил всего-то одного мунгала, а площадку на стене загадил так, будто целый десяток мунгалов истребил.

Данила Олексич, видя, что у Аникея никак не проходит дрожь в руках, а с лица не сходит бледность, сжалился над ним и отпустил домой, велев ему поздно вечером заступить в дозор.

Аникей был зол на самого себя и на своих язвительных соратников. Он шагал по узким улицам, не глядя по сторонам, продолжая счищать с одежды остатки рвоты и окровавленных мозгов. При этом Аникей ругался сквозь зубы.

Звонкий девичий голосок заставил Аникея невольно вздрогнуть.

Подняв голову, Аникей увидел перед собой Пребрану и Фетинью.

Девушки забросали Аникея вопросами: отбит ли вражеский штурм? Жив ли супруг Фетиньи? Видел ли Аникей отца Пребраны?..

— Татары убрались восвояси, — молвил в ответ Аникей тоном бывалого воина. — Крепко посекли мы нехристей! Ивора Бокшича и Мирона Фомича я не видел. Сотник домой меня отправил, отоспаться мне надо перед ночным караулом.

— В чем это у тебя порты, Аникей? — спросила Фетинья.

— Да это… Мунгала я топором зарубил, так из него гадость всякая во все стороны так и брызнула! — ответил Аникей, стараясь скрыть свое смущение.

— Ты зарубил мунгала?! — в один голос воскликнули подруги. — А Устинья говорит, будто тебе и муху убить страшно.

— Нашли кого слушать! — насупился Аникей и показал девушкам свой окровавленный топор. — А это видали?.. Я так вдарил по мунгалу, что рассек его чуть ли не надвое. Это многие ратники видели.

— Мы верим тебе, Аникеша, — сказала Фетинья.

— Ну то-то! — усмехнулся Аникей, засунув топор обратно за пояс.

— Какие они, мунгалы? — поинтересовалась Пребрана. — Расскажи, Аникей. Ты же близко их видел.

— Конечно, видел, вот как вас, — промолвил Аникей, сбивая свою шапку чуть набекрень. — Рожи у мунгалов жуткие, глаза узкие, как щелочки, рот большой, зубы кривые, нос плоский, скулы широкие, усы редкие, волосы черные или рыжеватые, в косицы заплетены, как у женщин. Росту мунгалы невысокого, но широки в плечах. Ноги у них кривые. Разговаривают мунгалы, будто гавкают. Одно слово — нехристи!

— Говорят, за Черной речкой в становище мунгалов тьма-тьмущая! — сказала Пребрана, не скрывая своего страха. — Так ли это?

— Поначалу-то у татар был один стан — за Черной речкой, — промолвил Аникей, — но со вчерашнего дня мунгалов под Рязанью заметно прибавилось. Нехристи разбили другой стан близ Ольховки и еще третий — за Окой-рекой. Судя по дымам, в том заокском стане и находятся главные силы татар. Поговаривают, за Окой Батыга и его братья шатры разбили.

Пребрана и Фетинья взирали на Аникея, и во взглядах у обеих было что-то похожее на смесь уважения и восхищения. Перед ними стоял не просто брат их подруги, которого они прежде считали недотепой, теперь это был воин, доказавший свою мужественность в сече с врагом.

Такое внимание девушек было приятно Аникею.

— А вы куда спешите, пострелицы? — приосанившись, спросил Аникей.

— Я забежала за Фетиньей, чтобы вместе с нею переждать приступ татарский за монастырской стеной, — ответила Пребрана. — Скажи, Аникей, смогут ли татары в Рязань ворваться?

— Не смогут! — уверенно и без колебаний заявил Аникей, поскольку сам в душе страстно уповал на это.