Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Послы вскочили на своих низкорослых лошадей и рысью поскакали к видневшемуся вдалеке татарскому стану, над которым поднимались в небесную синь тысячи дымов.

Вернувшись обратно в город, Василий поехал не на княжеское подворье, а повернул коня к Успенскому храму. В каменных палатах, возведенных рядом с собором, жил молодой священник Созонт, до недавнего времени обучавший княжича славянской и греческой грамоте. По поручению настоятеля Амвросия Созонт вот уже несколько лет занимался составлением местного летописного свода. Начав со времен Юрия Долгорукого, Созонт старательно и кропотливо воссоздал генеалогию козельских князей, историю их междоусобных распрей с соседями и дальних походов в Степь. Созонт использовал в своем труде сведения из других черниговских летописей и даже ездил в Киев, дабы почитать летописи в тамошних монастырях.

Василию было известно, что Созонт уже довел свое летописание до нынешнего года, а это означало, что ему надлежит сделать запись о появлении под Козельском татарской орды.

Разыскав Созонта на монастырском подворье, Василий сразу же потребовал, чтобы тот показал ему летописный свод.

— Неужто хочешь грамматические ошибки в тексте поискать, княже, — усмехнулся Созонт, ведя Василия в свою келью.

— Я только что встречался с татарскими послами, заявил им, что козельчане не покорятся нехристям! — горделиво проговорил Василий. — Об этом непременно нужно написать в летописи.

— Как скажешь, княже, — сказал Созонт, не скрывая своей добродушной иронии. — Могу записать, что ты накричал на послов татарских и те в страхе упали ниц перед тобой. Хочешь?

— Хватит кривляться, Сазыка! — нахмурился Василий. Он по привычке назвал священника тем именем, каким в просторечии его именовали близкие знакомые. — Я не о себе пекусь, но о событиях, ныне происходящих у нас на глазах, кои нужно донести правдиво до потомков наших.

Созонт понимающе закивал головой с длинной шевелюрой, придав своему лицу серьезный вид. Он привел княжича в свою тесную комнату и положил перед ним на стол объемную книгу в кожаном переплете. Заглавие книги гласило: «Летописный свод града Козельска».

Открыв книгу на той странице, где была вложена закладка в виде полоски грубой кожи, Созонт указал пальцем на последнюю запись, обронив при этом:

— Вот, княже. Сие позавчера было мною записано. Ладно ли?

Василий с любопытством склонился над исписанной страницей.

— «В лето 6746-е от Рождества Христова марта 25-го дня многие тыщи татар подступили к Козельску со стороны Серенска…» — вслух прочитал Василий.

Далее Василий читал текст летописи уже про себя, неслышно шевеля губами. По тому, как княжич еле заметно кивал, с трудом сдерживая горделивую улыбку, можно было понять, что все, изложенное Созонтом в последнем абзаце, ни на йоту не грешит против истины.

— Написано ладно и правдиво. И почерк красивый. — Василий сел на стул и взглянул на Созонта: — Далее напиши так: мол, выслушав непреклонный отказ о сдаче из уст козельского князя, послы татарские удалились, дав козельчанам еще немного времени, чтобы одуматься и не доводить дело до сечи.

— Сколько же еще времени на раздумье дали нам мунгалы? — спросил Созонт, присев на край своей узкой постели. Грубая черная ряса мешковато сидела на тощей фигуре молодого священника, словно была с чужого плеча.

— Сутки, — коротко ответил Василий. — Сие тоже нужно отметить в летописи.

— Воля твоя, княже, — покорно промолвил Созонт. — Вот чернила новые изготовлю и сразу же за перо возьмусь.

Василий упруго встал, дружески похлопал Созонта по костлявому плечу и, засвистав веселую песенку, вышел из кельи. Его быстрые удаляющиеся шаги прозвучали в гулком коридоре, ведущем к выходу с монастырского подворья.

Гуюк-хан не зря изо дня в день посылал своих людей на переговоры с козельчанами, уговаривая тех сдаться без боя. В разноплеменном войске Гуюк-хана уже не было прежнего единства. Труднейший зимний поход по лесистым русским землям, тяжелые потери, понесенные степняками при штурме русских городов, острая нехватка провизии и корма для коней — все это подорвало дисциплину настолько, что вожди кочевых племен открыто говорили Гуюк-хану о своем нежелании сражаться с русами. Дошло до того, что часть войска Гуюк-хана, вопреки его запрету, снялась с лагеря и двинулась на юг, в степи. Причем это произошло не ночью, когда все спали, а среди бела дня.