Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Едва на землю опустилась ночная мгла, как страсти, кипевшие в Козельске, улеглись, город окутала сонная тишина. Погасли огни и в княжеском тереме.

Василий пришел в опочивальню, где его с нетерпением ожидала Купава. Она стояла на коленях перед иконой Богородицы и шепотом читала молитвы. Длинные волосы Купавы были распущены, она была босая, в тонкой исподней сорочице. Едва скрипнула дверь, как Купава резко обернулась. Увидев Василия, Купава метнулась к нему столь стремительно, что огонек светильника, подвешенного к низкой потолочной балке, заколыхался и затрепетал.

Василий вытянул руки и принял Купаву в свои объятия. Их губы соединились в страстном поцелуе, и то, что рослая челядинка была почти на полголовы выше княжича, влюбленным нисколько не мешало. Василий мигом возбудился, чувствуя пальцами рук нагое тело Купавы сквозь тонкую ткань сорочицы. Он потянул ее к кровати.

— Дверь-то запри! — шепнула Василию Купава.

Княжич быстро задвинул до упора дубовый засов на двери.

Подходя к постели, Купава привычным жестом стянула с себя через голову ночную рубашку, небрежно кинув ее на стул, где лежала остальная ее одежда. В свете масляного светильника пышные формы обнаженной Купавы отливали нежной белизной, а ее густые длинные волосы волнами рассыпались по широкому ложу, когда она грациозно возлегла поверх одеяла. В этом призрачном полумраке волосы Купавы казались еще светлее, чем при свете дня.

Лежа на спине и глядя в потолок, Купава спросила:

— Милый, что решило вече?

— Народ постановил не впускать татар в Козельск и сражаться с ними всем миром, коль нехристи на приступ пойдут, — ответил Василий, торопливо раздеваясь. — Не всем боярам это понравилось, но оспаривать волю веча запрещено законом.

— Мне страшно, Вася, — прошептала Купава, когда княжич лег на кровать с нею рядом. — Говорят, татар многие тьмы, смогут ли выстоять против них наши ратники. Как ты думаешь?

— В поле козельчанам татар, конечно, не одолеть, — тоном эдакого знатока проговорил Василий, опираясь на локоть и поглаживая другой рукой живот и грудь Купавы. — Зато на стенах и башнях наши ратники будут непобедимы для нехристей. Козельск ведь стоит на такой круче, куда можно взлететь токмо на крыльях.

Уверенный голос Василия успокоил Купаву. Отбросив свои страхи, она повернулась на бок, отдавшись желанию княжича заняться той интимной гимнастикой, все прелести которой Купава распознала лишь в постели с Василием.

На следующую встречу с татарскими послами Никифор Юшман отправился вместе с Василием и своим сыном Радимом. Обоим юношам не терпелось увидеть воочию грозных мунгалов, особенно их интересовала татарская богатырша. Однако Василия и Радима ждало разочарование. К ним на встречу прибыли какие-то два плосконосых скуластых мунгала в лисьих шапках и вонючих овчинных шубах.

Никифор Юшман после обмена приветствиями указал татарам на Василия, сказав, что это и есть местный князь. Сидящий в седле Василий приподнял подбородок и приосанился. На нем была княжеская шапка из куньего меха и пурпурный плащ.

Оба посла ловко спрыгнули с коней и низко поклонились Василию.

Затем один из послов на ломаном русском стал хвалить княжича за то, что тот проявил благоразумие, решив не сражаться с Гуюк-ханом.

Василий с усмешкой переглянулся с Радимом и резко прервал посла:

— Я здесь лишь затем, чтобы объявить, что Козельск не отворит ворота Гуюк-хану! — произнес Василий, чеканя слова. — Не пристало нам, христианам, склонять голову перед погаными язычниками! Так и передай Гуюк-хану, посол.

Монгол с изумлением уставился на Василия снизу вверх своими темными раскосыми глазами. Переминаясь на кривых ногах, обутых в короткие кожаные сапоги с загнутыми носками, посол перевел взгляд на Никифора Юшмана, как бы говоря ему выражением своего лица, мол, ты гораздо старше княжича, боярин, вразуми же его!

Никифор Юшман сидел на коне с каменным лицом. Он взирал на спешенных татарских послов, как на пустое место.

Тогда оба посла заговорили разом, обращаясь к Василию. Они убеждали его как следует подумать, ибо от этого решения зависит судьба Козельска.

— У тебя, видимо, плохие советники, князь, — заметил один из послов. — Они дают тебе дурные советы. Ваш христианский Бог не помог ни рязанским князьям, ни суздальским, хотя наши храбрые воины разграбили все его храмы во взятых городах.

— Вернись домой, князь, и подумай над нашими словами хорошенько, — промолвил другой посол. — Не гневи Гуюк-хана, это может плохо закончиться для тебя и всех твоих людей. У нас такой обычай: если хотя бы одна стрела будет выпущена нами в сторону неприятеля, тогда всякие переговоры разом прекращаются. Тогда наши воины уже не пощадят никого.