Виктор Поротников - Утонуть в крови - вся трилогия о Батыевом нашествии

Хоилдар хотел что-то еще сказать Моисею, но не успел — быстрая секира палача с маху отрубила ему голову. В лицо Моисею брызнула струя крови из разрубленной шейной артерии.

Он невольно зажмурился, успев подумать про себя: «И поделом тебе, кривоногий ублюдок! Это тебе кара за убийство Тулусун!»

Следующий удар секиры отсек голову Моисея, которая отскочила от тела и покатилась по снегу, вращая широко открытыми глазами и беззвучно разевая рот. Прежде чем последняя искра сознания погасла в мозгу Моисея, он почувствовал щекой холод снега и увидел близко-близко перед глазами загнутый носок монгольского сапога. Это был сапог палача.

Поражение Шейбана и Тохучара не на шутку рассердило Бату-хана. Татарская орда уже подошла к Владимиру, собираясь осаждать город, а в это время какая-то неуловимая русская рать разбивает татарские тумены один за другим. Причем все ханы и нойоны, сходившиеся с этой таинственной ратью в сече, утверждали, что это рязанское войско.

— Мне надоели слухи об оживших рязанских мертвецах! — кричал Батый на своих полководцев. — Я хочу знать, кто из князей урусов набрался дерзости подстерегать моих конников в лесах. Если это сам князь Гюрга решил воевать со мной таким способом, его нужно поймать и притащить ко мне на веревке. Кто из вас отважится сделать это?

Вперед выступил шурин Бату-хана могучий Хостоврул.

— О сиятельный, — сказал он, прижав ладонь к груди, — позволь мне изловить этого дерзкого князя. Я разобью его всего с пятью сотнями твоих отважных кешиктенов.

Кешикту — отборный отряд монгольской гвардии — был создан Чингис-ханом. Гвардейцев-кешиктенов было пять тысяч, они постоянно находились при ставке Батыя.

— Возьми тысячу кешиктенов, Хостоврул, только излови этого неуловимого князя урусов! — проговорил Бату-хан. — В помощь тебе я даю тумены Бури, Бучена и Тохучар-нойона. Окружите со всех сторон участок леса, где обнаружите дружину урусов, и сжимайте кольцо, как при облавной охоте на лосей. Я жду вас с победой!

Тохучар-нойон, сумевший быстро собрать в кулак свой изрядно потрепанный тумен, продолжал преследовать отряд рязанцев по лесам и холмистым увалам. Он понимал, что в такой близости от Суздаля и Владимира, в окрестностях которых собралась вся Батыева орда, непобедимый доселе русский отряд неизбежно окажется окруженным несметными татарскими полчищами. Тохучар, преследуя рязанцев, старался отрезать им пути отхода на север и запад.

Наступил февраль 1238 года.

…Деревушка в пять дворов ютилась в низине, окруженная густым сосновым лесом. Жители, лесные охотники и бортники, ушли отсюда, едва прослышали о татарах, нахлынувших в их дикий край из-под осажденного Владимира. Весть о татарской орде принесли сюда ратники Евпатия Коловрата.

Измотанные бесконечными переходами и стычками с татарами воины спали вповалку на земляном полу хижин, на скамьях и дощатых полатях. Кому не хватило места в теплых хижинах, те устроились на ночь под открытым небом на охапках сена и хвороста возле догорающих костров.

После всех сражений с мунгалами отряд Евпатия Коловрата уменьшился почти наполовину. Теперь это небольшое рязанское войско было уже не столь стремительно в своих маневрах, потеряв много лошадей и обремененное множеством раненых.

Боярин Евпатий сидел за столом, напротив него восседал сотник Могута с красным обветренным лицом. Между ними стояла плошка с конопляным маслом, в которой плавал горящий фитиль из клочка грубой шерсти.

По хижине с низким потолком, единственным оконцем и печью-каменкой шел громкий храп двух десятков ратников, сраженных мертвым сном.

— Чем порадуешь, друже? — тихо обратился Евпатий к Могуте, который только что вернулся из дальнего дозора.

— Худо дело, боярин, — озабоченно промолвил Могута. — Обложили нас нехристи отовсюду. На этот раз не выскользнуть нашему воинству из ловушки.

— Так уж и не выскользнуть? — усомнился Евпатий, сверля сотника пристальным взглядом. — Жители деревеньки этой как-то же проскочили мимо татар.

— Они охотники, да к тому же на лыжах, — сказал Могута, отхлебнув квасу из деревянного ковша. — Нашему войску по их следам не пройти, ибо места там гиблые — незамерзающая трясина под снегом.

— Значит, утром пойдем на прорыв! — решительно произнес Евпатий. — По трупам татар выйдем из окружения!

— Ратники вымотались, хватит ли сил на прорыв? — с сомнением покачал головой Могута.