Максим Яковлев - В годы отрока Варфоломея

Покрутил головой.

Отец приобнял его.

— Ну, иди. Где там Стефан с Петром?

— Петяне маманя наказала дома быть, она его стричь будет. Стефан — не знаю.

За него ответил Касьян:

— Стефан коней шукает, нать. Семён троих недосчитал на лугу, растреножились, побёг ловить их, ну и он напросился с ним.

— На ближнем?

— А вот, у реки. Да не уйдут, куды они денутся.

Варфоломей поклонился, чтобы уйти, но отец придержал его.

— Ступай-ка и ты, пособи брату, посмотри там по бережку. За вешки только не забредай…

— Они уж должно поспели, чего зря мальца гонять, — пожалел Мина.

— Ничего, заодно хоть проветрится, а то который день дома сиднем. Ступай, ступай…

Варфоломей выбежал на улицу, мимо деда Назарки, старого боярского служки, смазывавшего дёгтем ворота.

— Ты далёко ль, бегляш? — окликнул его.

— Тятя наказал со Стефаном коней сыскать.

— Ну, бежи. Они там, у излучины!

Солнце садилось. Дохнуло с лугов сладкой осенней стынью. Варфоломей побежал по росе вдоль тына.

За тыном гурьба ребят. Лопоухий мальчишка тараторил считалкой:

— Летела сова из красного села, села сова на четыре кола…

— Глянь, глянь — Варька!

— Варька, ты куды? Айда к нам!

Смотрели вслед ему.

— Чудной.

— С ним конаться нельзя, заикой будешь. Да! мне мамка наказывала!

— Сызнова, сызнова, теперь я конаю! Пера, эра, чуха, рюха, пята, сота, ива, дуба, мака…

На берегу было пусто.

Варфоломей, дойдя до камня, над которым торчали две жерди с зарубками на конце, повернул обратно. По реке плыл туман… Впереди за деревьями мелькнули всадники с лошадью…

Он крикнул:

— Стефан!

Крикнул ещё и побежал через рощу…

Под дубом наткнулся на человека. Незнакомец, накрытый с головой во всё чёрное, застыл в молитвенной позе.

Подойдя ближе, Варфоломей увидел схимника. Старец стоял на коленях, сложив на груди руки…

— Отче, ты кто?..

Монах будто не слышал. Варфоломей ждал ответа… глядел на него, не смея пошевелиться.

Черноризец положил поклон, поднялся на ноги.

— Чего тебе, чадо? — взглянул приветливо.

— Отче, отчего я молюсь, а всё всуе! не даётся грамота мне!..

— Хочешь постичь её.

— Всей душою, отче! Хочу, чтобы мне… чтобы разбирать Писание. Ребята же все чтут по «Часовнику», я один не смыслен, и я…

— Бога просил.

— Да, я просил Его, и маманя просила, но… Помолися хоть ты за меня. Отче, пусть даст разумения!..

— А веруешь ли, что подаст?

— Верую, взаправду верую!

— Коли так, помолимся оба.

Он воздел руки к небу, молился безгласно. Варфоломей шептал усердно свою молитву…

— Аминь, — произнёс вдруг монах.

— Аминь.

Черноризец достал ковчежец, держа, словно драгоценность. Вынул кусочек просфоры, поднёс к устам ему.

— Скушай.

Потом спросил:

— Сладко ли?

— Сладко вельми… паче мёда!

— Ну, вот, — улыбнулся старец.

Нагнулся и поцеловал его.

— Не скорби, чадо, отныне о неразумии своём. Несть сего. Гряди с миром, Варфоломей, подобает спешить тебе.

Но Варфоломей не трогался с места.

— Чадо, я благословил тебя, и ты не думаешь уходить. Вон уже ищут тебя.

Варфоломей упал на колени.

— Отче, прости меня, мои родители очень любят таких, как ты…

— Чего же ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты пожаловал в дом наш. Отче, пожалуй к нам! — поклонился в траву, и замер.

— Хорошо, я пойду с тобой.

Они пошли рядом, в лучах заката, и скоро набрели на Прокшича, растерянного и измотанного в бесплодных поисках.

— Варейка! куды же ты делся-то, ну? Всё ж обегали сорок раз!

— Мы там под дубом…

— Каким дубом? под тем, что ль? Да-к только что был у него, рыскал везде, как пёс, и не зрел никого, что ты… Пойдём-ка скорей домой, отец-то с маткой извелись, поди… Ох, милый, ну, слава Богу, сыскался! Стефан вернулся, а тебя нету! Касьян к засеке побёг искать…

Вышли на дорогу. Прокшич всё оглядывал старца.

— Ты, божий человече, ты не с Григорьева затвора будешь ли? Дюже образ учёный твой. Я слыхал…

Но тут показалась усадьба и несколько человек перед ней, стоявших тревожно…

Прокшич вскинул рукой:

— Тута! Живой! — крикнул им.

Кто-то махнул в ответ.

— Вон, бежи к матке с отцом, дожидают тя у ворот.

Варфоломей рванулся не сразу, чуть задержался, оглянувшись на схимника.

Добежавши, попал в руки матери…

— Тять, там старец, монах, согласился побыть у нас!

— Мы уж думали, ты за Ишню подался, али к засеке.

— Не, я в дубках, я гляжу он стоит молится… Он добрый!

— Да вижу. Что-то мне лик знакомый вроде.