Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

— Да, слышу. А что ты будешь делать?

— Пойду поищу фонарь и вернусь. Жди меня и не двигайся, хорошо?

— Да… — пробормотал Жоан.

— Думай, что ты как раз под тем местом, где находится Святая Дева, твоя мать. — Не услышав ответа, Арнау спросил: — Жоан, ты меня слышишь?

«Как я могу его не услышать?» — подумал малыш. Арнау сказал: «Твоя мать», а сам не дал ему поговорить с ней. Может, Арнау не хотел, чтобы она была их общей матерью, и специально заточил его здесь, в аду?

— Жоан! — снова крикнул Арнау.

— Что?

— Жди меня и не двигайся.

Арнау с трудом пополз назад, пока снова не оказался под дощатым помостом, со стороны улицы Борн. Не раздумывая ни минуты, он взял светильник, который охранник оставил висеть, и снова вернулся в тоннель.

Жоан увидел, как к нему приближается свет. Когда стены тоннеля расширились, Арнау сделал огонь ярче.

Малыш стоял на коленях в двух шагах от выхода из тоннеля. Жоан смотрел на него испуганными глазами и едва сдерживался, чтобы не заплакать.

— Не бойся, — попытался успокоить его Арнау.

Он поднял светильник и сделал огонь еще ярче. Что же это такое? Неужели кладбище? Да, они были на кладбище. Маленькая пещера, которая, словно пузырек воздуха, по какой-то причине осталась под Святой Марией. Потолок был таким низким, что дети не могли стать на ноги. Арнау направил свет в сторону больших амфор, похожих на те, которые он видел в мастерской Грау, но сделанных более грубо.

Некоторые были разбиты, и они увидели трупы, находившиеся там. Были здесь и другие амфоры — обрезанные по бокам, соединенные между собой, с печатью в центре.

Жоан дрожал, не в силах отвести взгляд от трупа.

— Спокойно, — твердо произнес Арнау, приближаясь к нему.

Но Жоан вдруг резко отпрянул.

— Что?.. — хотел было спросить Арнау.

— Пойдем отсюда, — попросил Жоан, перебивая его.

Не ожидая ответа, он полез в тоннель. Арнау полез следом за ним и, когда они оказались под помостом, потушил светильник. Никого не было видно. Арнау вернул светильник на место, и мальчики возвратились в дом Пэрэ.

— Никому ни слова, — предупредил он Жоана. — Хорошо?

Жоан не ответил.

Когда Арнау наконец убедил малыша, что Святая Дева и его мать тоже, Жоан стал бегать в церковь, как только у него появлялась свободная минутка. Вцепившись руками в решетку часовни Святейшего, он просовывал лицо между прутьями и смотрел на каменную фигуру с младенцем на руке и с кораблем у ног.

— Когда-нибудь ты не сможешь вытащить оттуда голову, — сказал ему как-то отец Альберт.

Жоан, повернувшись к нему, улыбнулся. Священник погладил мальчика по голове и присел на корточки.

— Ты ее любишь? — спросил он, показывая внутрь часовни.

Жоан задумался.

— Теперь она — моя мать, — ответил он, скорее движимый желанием, чем уверенностью.

Отец Альберт почувствовал, как комок подступает к горлу. Сколько всего он мог бы поведать этому малышу о Богородице! Он хотел было сказать ему об этом, но от волнения не произнес ни слова. Обняв мальчика, священник молчал, ожидая, когда голос вернется к нему.

— Ты молишься? — спросил он, немного успокоившись.

— Нет. Я только с ней разговариваю. — Увидев, что отец Альберт смотрит на него с некоторым удивлением, Жоан пояснил: — Да, я рассказываю ей, что у меня на душе.

Кюре перевел взгляд на Святую Деву.

— Продолжай, сын мой, продолжай. — Он ласково провел рукой по волосам мальчугана и оставил его одного.

Ему было нетрудно добиться этого. Отец Альберт подумал о трех-четырех кандидатах и в конце концов остановился на одном богатом ювелире. На последней исповеди года тот выглядел достаточно раскаявшимся за кое-какие шашни, которые он завел.

— Если ты — его мать, — бормотал отец Альберт, поднимая взор к небу, — то вряд ли будешь возражать, если я воспользуюсь этой маленькой хитростью ради твоего сына. Не так ли, Матерь Божья?

Ювелир не посмел отказаться.

— Речь идет только об одном небольшом пожертвовании, — сказал ему кюре. — Тем самым ты поможешь ребенку и Богу… Бог тебя за это возблагодарит.

Теперь ему оставалось поговорить с Бернатом, и отец Альберт отправился на поиски.

— Я добился того, чтобы Жоанета приняли в школу при соборе, — сообщил он ему, когда они прогуливались по берегу вблизи дома Пэрэ.

Бернат повернулся к священнику.

— У меня нет таких денег, отче, — произнес он извиняющимся тоном.

— Тебе это ничего не будет стоить.

— Насколько я понимаю, школы…