Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

— Предупреди охрану, — приказал ему Арнау.

Досточтимый морской консул, не теряя ни минуты, отправился через весь город в сопровождении полудюжины вооруженных миссаджей. Двери еврейского квартала, все еще охраняемые солдатами короля, были открыты настежь; толпа, стоявшая перед ними, уже схлынула, но оставалось еще чуть больше сотни любопытных, которые пытались заглянуть внутрь, не обращая внимания на тумаки солдат.

— Кто командует? — осведомился Арнау у офицера, дежурившего у ворот.

— Викарий, — ответил офицер.

— Сообщите ему обо мне.

Викарий поспешил явиться.

— Чего ты хочешь, Арнау? — спросил он, протягивая ему руку.

— Я хочу поговорить с евреями.

— Инфант приказал…

— Я знаю, — перебил его Арнау. — Именно поэтому я должен поговорить с ними. У меня начато много операций, которые касаются евреев. Мне нужно поговорить с ними.

— Но инфант… — снова начал викарий.

— Инфант живет на деньги тех, кто ходит в синагоги! Двенадцать тысяч сольдо в год должны быть уплачены королю. — Викарий кивнул головой, и Арнау продолжил: — Инфант заинтересован в том, чтобы нашлись виновные в осквернении, но ни у кого из нас нет сомнений, что он так же заинтересован в успехе коммерческих дел евреев, иначе… — Арнау глубоко вдохнул. — Учти, что большая часть этой суммы обеспечивается еврейским кварталом Барселоны.

Викарий прекрасно понимал, о чем ему говорил Арнау, и пропустил его и сопровождающих.

— Они в главной синагоге, — сказал викарий, когда консул проходил мимо него.

— Я знаю, знаю.

Несмотря на то что все евреи были закрыты, их квартал напоминал муравейник. Чтобы не терять времени, Арнау шел не останавливаясь, однако он сразу заметил, что целый рой черных монахов усердно принялся инспектировать каждый еврейский дом, стремясь во что бы то ни стало найти окровавленную хостию.

У входа в синагогу Арнау натолкнулся на еще один отряд королевской охраны.

— Я пришел поговорить с Хасдаем Крескасом.

Офицер охраны попытался оказать сопротивление, но сопровождавший их помощник викария подал ему знак, и Арнау пропустили.

В ожидании Хасдая Арнау снова окинул взглядом еврейский квартал. Дома с открытыми настежь дверями представляли жалкое зрелище. Монахи врывались в жилище, а затем выходили оттуда с предметами, которые показывали другим монахам, и те, осмотрев их, отрицательно качали головой и швыряли на землю, где уже валялась целая куча предметов обихода. «Так кто же осквернитель?» — подумал Арнау.

— Досточтимый, — услышал он голос за спиной.

Арнау повернулся и увидел Хасдая. Несколько секунд он смотрел в эти глаза, наполненные слезами, и не знал, как утешить друга, который вынужден был наблюдать, как грабят его имущество. Арнау приказал солдатам отойти от них. Миссаджи подчинились, но солдаты короля продолжали стоять возле них.

— Вас что, интересуют дела Морского консульства? — спросил их Арнау. — Отойдите вместе с моими людьми. Все дела, которые я веду, представляют тайну.

Солдаты нехотя подчинились. Арнау и Хасдай посмотрели друг на друга.

— Мне бы хотелось обнять тебя, — сказал ему Арнау, когда уже никто не мог их слышать.

— Мы не должны этого делать.

— Как вы?

— Плохо, Арнау. Плохо. Нам, старикам, все равно, молодые тоже потерпят, а вот дети не ели и не пили уже несколько часов. Есть несколько новорожденных, и если у матерей закончится молоко… Мы здесь не так уж долго, но физиологические потребности… Ты понимаешь меня…

— Я могу помочь вам?

— Мы бы хотели начать переговоры, но викарий не соглашается прийти к нам. Ты прекрасно знаешь, что есть только один путь — купить нам свободу.

— О какой сумме я могу вести речь?

Взгляд Хасдая, полный неизбывной тоски, не дал ему договорить. Сколько стоила жизнь пяти тысяч евреев?

— Я доверяю тебе, Арнау. Мои соплеменники в опасности.

Арнау протянул ему руку.

— Мы доверяем тебе, — повторил Хасдай и попрощался. Арнау снова шел сквозь толпу суетящихся черных монахов. Ну что, нашли окровавленную хостию? Вещи, включая мебель, валялись на улицах еврейского квартала. Он попрощался с викарием, стоявшим у ворот, и направился в город. В тот же вечер Арнау попросил его об аудиенции. Но сколько он должен был предложить за человеческую жизнь? А за жизнь всей еврейской общины? Арнау торговал самым разным товаром: тканью, специями, зерном, скотом, кораблями, золотом и серебром, он знал цену рабов, но сколько стоил друг?