Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

— Гиамона! — радостно воскликнул Бернат, приветствуя сестру.

Женщина исчезла, а Бернат снова повернулся к незнакомцу.

— Тебя знает сеньора Гиамона? — спросил тот, прищурив глаза.

— Она — моя сестра, — сухо ответил Бернат. — И знай, что никто и никогда мне ничего не платил.

— Я сожалею, — извинился мужчина, явно сбитый с толку. — Я подумал, что ты — один из братьев хозяина: сначала был один, потом еще один, еще и еще…

Увидев, что сестра выходит из дому, Бернат не стал дослушивать до конца и побежал обнять ее.

— А где Грау? — спросил Бернат, когда они уже были в доме и он, смыв кровь с глаза и отдав Арнау рабыне-мавританке, которая присматривала за маленькими детьми Гиамоны, смотрел, как сынишка опорожнял миску с молоком и крупой. — Мне бы хотелось обнять его.

Гиамона махнула рукой.

— Что-нибудь случилось? — насторожился Бернат.

— Грау сильно изменился. Теперь он богатый и важный. — Гиамона показала на многочисленные сундуки, стоявшие у стен, шкаф и остальную мебель, какую Бернату никогда не приходилось видеть, на несколько книг и изделий из керамики, ковры, устилавшие пол, гобелены и занавески, висевшие на окнах. — Теперь он почти не занимается гончарной мастерской; все это делает Хауме, его первый помощник, с которым ты столкнулся на улице. Грау посвятил себя коммерции: корабли, вино, оливковое масло. Теперь он консул гильдии гончаров, а значит, согласно Usatges , кабальеро, и сейчас весь в ожидании, что его назначат членом городского Совета Ста. — Гиамона обвела взглядом комнату. — Он теперь уже не тот, Бернат.

— Ты тоже очень изменилась, — перебил ее брат.

Гиамона посмотрела на свое тело матроны и, улыбнувшись, кивнула.

— Этот Хауме, — продолжил Бернат, — говорил что-то о родственниках Грау. Что он имел в виду?

Прежде чем ответить, Гиамона покачала головой.

— Дело в том, что, когда близкие Грау узнали, что их брат разбогател, все: братья, двоюродные братья и племянники — прилезли в мастерскую. Они бежали со своих земель в расчете на помощь Грау. — Гиамона не могла не заметить, как помрачнело лицо брата. — Ты… тоже? — спросила она, и Бернат утвердительно кивнул. — Но ведь у тебя были такие замечательные земли!..

Гиамона не могла сдержать слез, слушая историю Берната. Когда он рассказывал о мальчике из кузницы, она поднялась и опустилась на колени рядом со стулом, на котором сидел брат.

— Не признавайся в этом никому, — посоветовала Гиамона и прижалась головой к его ноге. — Не переживай, — всхлипнула она, дослушав брата до конца, — мы тебе поможем.

— Сестра, — ласково произнес Бернат, гладя ее по голове, — как же вы мне поможете, если Грау не захотел помочь своим собственным братьям?

— Мой брат не такой, как все! — крикнула Гиамона, и Грау, вздрогнув от неожиданности, отступил на шаг назад.

Уже была ночь, когда ее муж явился наконец домой. Маленький и худой Грау, весь на нервах, ругался сквозь зубы. Гиамона ждала его и слышала, как он пришел. Хауме успел сообщить хозяину о последней новости в их доме: «Ваш зять спит рядом с подмастерьями на копне соломы, а ребенок… с вашими детьми».

Грау тут же поспешил к жене.

— Как ты посмела? — крикнул он, выслушав ее сбивчивое объяснение. — Он — беглый раб! Ты знаешь, чем это может закончиться, если в нашем доме найдут беглеца? Мне конец! Мне придет конец!

Гиамона слушала его не перебивая и холодно наблюдала за тем, как он ходил вокруг нее с искаженным от злобы лицом.

— Ты сошла с ума! Я отправил своих братьев на кораблях за границу! Я дал приданое женщинам из своей семьи, чтобы они вышли замуж за кого-нибудь из нездешних, и все для того, чтобы никто не мог ни в чем осудить нашу семью! А теперь ты… Почему я должен обходиться с твоим братом иначе?

— Потому что мой брат не такой, как все! — не выдержав, крикнула Гиамона.

Изумленный, не ожидавший возражений, Грау стал заикаться:

— Что? Что ты хочешь сказать?

— Ты все прекрасно понимаешь. Не думаю, что тебе надо напоминать об этом.

Грау потупил взгляд.

— Именно сегодня, — пробормотал он, — я встречался с одним из пяти советников города, надеясь, что меня, как консула гильдии гончаров, изберут членом Совета Ста. Похоже, мне удалось склонить на свою сторону троих из пяти советников, остались только судья и викарий. Ты только представь, что скажут мои враги, если узнают, что я предоставил убежище беглому рабу!

Гиамона мягко напомнила:

— Мы обязаны ему всем.

— Я всего лишь ремесленник, Гиамона. Богатый, но ремесленник. Знать презирает меня, а торговцы ненавидят все больше и больше. Если станет известно, что мы приютили беглеца…. Ты знаешь, что скажет знать, у которой есть земли?