Анита Фрэй - Монахиня Адель из Ада

И точно! Не так уж далека я от истины была. Те ядра в пушки никто не засовывать не собирался: они вдруг сами по себе стали вращаться — как волчки! — да ещё и вместе с сидящими на них «воло»! И как те только не свалились?

Вращаться ядрам было легко, потому что поверхность планеты не во всех местах почвой обросла, оставались ещё кое-где голые площадки, с которых можно было взлетать в небо, сильно-сильно раскрутившись и победив таким образом притяжение планеты. Я своими глазами видела, как те ядра-волчки, оторвавшись от площадки, исчезали в космическом пространстве…

Когда Гого остался один, он вдруг почувствовал, что полёт несколько затянулся. Ему стало скучно, холодно и темно, даже звёзды не радовали.

Он стал потихоньку отчаиваться, собрался даже помирать, но… Потом передумал. Молодец!

Летел Гого в космическом пространстве на скользком металлическом ядре, совершенно с него не соскальзывая и ничуть тому не удивляясь, так как раньше никогда на ядрах не летал.

Вдруг он почувствовал, что ядро не такое уж и скользкое и не такое уж металлическое, и вовсе даже не холодное, и не совершенно гладкое, а чуть-чуть шероховатое, почти что тёплое на ощупь — словно деревянное. Такое, представьте, ощущение у него было…

Помимо всего прочего, ядро сильно увеличилось в размере, так что поначалу лишь немножко расставленные ноги «ядерного всадника» постепенно растянулись широко-широко, в поперечный шпагат, что было крайне неудобно.

Гого сменил было позу, вытянул ноги прямо перед собой, но такая поза продолжалась недолго: под ягодицами стало образовываться углубление, зад начал медленно вдавливаться в поверхность, как бы затягиваясь внутрь ядра.

Процесс врастания в ядро был не таким уж и быстрым, Гого успел даже задремать. Когда проснулся, обнаружил, что колени вплотную приблизились к носу, а под ягодицами образовалась лужица. Причём, уровень той непонятной жидкости постепенно повышался, а края впадины расширялись. Неглубокая яма превратилась в овраг, который делался всё глубже и всё длиннее…

Вскоре Гого нашёл себя сидящим посреди ручья и понял, что утонет, если не предпримет решительных действий.

Ручей становился всё глубже и всё шире, а ядро, на котором он отправился в путешествие, так разрослось, что ядром его назвать уже было нельзя. Родилась новая планета!..

Невероятно, но не успел Гого толком придумать, что ему делать дальше, как пришлось ринуться вплавь — к берегу огромной бушующей реки.

Пока он выбирался на сушу, берег успел обрасти диковинными растениями.

Гого упал на траву и тут же уснул, ибо ужасно устал. А когда проснулся и понял, что бояться ему, вроде бы, нечего, сильно воспрянул духом.

Размеры бывшего ядра впечатляли Гого. Но, если честно, больше всего впечатляло его совсем другое: отсутствие темени вокруг. Куда исчезла кромешная темнота?!

Полёт на ядре проходил в открытом космосе, и всё это время со всех сторон было темно, хоть глаз выколи. А тут вдруг такое сияние! Откуда?!

Гого никогда не учился физике, а то бы знал, что в космосе потому и темно, что там нет атмосферы, в которой могли бы отражаться и переливаться солнечные лучи. Именно потому космос невозможно осветить, что там нет… неба!

Но откуда всё это было знать Гого? Поэтому, стоя в лучах дневного света, глядя на голубое небо, он ощущал не двойной восторг, а даже тройной… Его посетило чудо! От этого хотелось жить и петь песни!

Проснувшись следующим утром, Гого заметил, что поверхность планеты снова увеличилась: вчерашние ручейки превращатились в ручьи, ручьи — в реки, а реки — те, страшно даже сказать, во что превращались!

Воду Гого использовал не только для питья, но и в качестве зеркала, смотрелся с берега на своё отражение минимум раз в день. Ну, и досмотрелся. Глянул он однажды в воду — а отражения-то нет!

Жуткие мысли на него напали. Правда, ненадолго. Погуляв по бережку, он второй раз в воду посмотрел, и… О, чудо! Отражение снова появилось.

Много раз заглядывал Гого в воду с бережка, пока не понял: отражение появлялось только в том случае, когда берег был совершенно голым. Если же рядом имелся какой-нибудь объект, скажем, дерево, то в воде отражались почему-то два дерева, а самого Гого не было видно. Если куст — то два куста, и так далее…

«Что ли, я в растения превращаюсь, когда они рядом?» — подумал Гого, и то была его первая здравая мысль. Мы с вами знаем, что происходит, когда кто-нибудь думает: от головы отходят мыслеформы. Они потом летят строго вверх и образуют царство мыслей и всяческих мечтаний. Вот вам и рай!