Бернард Корнуэлл - Смерть королей

Мы с Финаном умчались вперёд, Беортсиг и его люди не могли нас услышать.

— С чего бы это мужчине ехать на празднование Йолля без жены? — спросил я Финана.

Он пожал плечами.

— Может, она уродлива. Может, для праздников у него есть кто-то моложе и привлекательнее?

— Возможно, — пробурчал я.

— Или его вызвали, — произнёс Финан.

— Зачем Сигурду созывать воинов в разгар зимы?

— Потому что он знает об Эорике?

— Вот это меня и тревожит, — сказал я.

Дождь лил сильнее, сопровождаемый резким ветром. День клонился к концу, было темно, сыро и холодно. В замёрзших канавах белели остатки снега.

Беортсиг настаивал на нашем возвращении, но я продолжал ехать на север, решительно приближаясь к двум большим домам.

Кто бы ни охранял это место, он уже должен был заметить нас, однако никто не выехал бросить вызов.

Более сорока вооруженных людей со щитами, копьями и мечами проехали по их стране, а они даже не побеспокоились узнать, кто мы или что тут делаем?

Это говорило мне о том, что дома плохо охранялись. Любой увидевший, что мы проезжаем, был рад пропустить нас, лишь бы мы никого не тронули.

Впереди на земле виднелся след. Я попридержал коня у его края. След пролегал поперёк нашей тропы и терялся в заливных лугах на южном берегу реки, покрывшейся рябью от дождевых капель.

Я повернул назад, делая вид, что мне не интересна ни вытоптанная земля, ни глубокие следы от конских копыт.

— Мы возвращаемся, — сказал я Беортсигу.

След был от конских копыт. Ехавший под холодным дождём Финан направил своего жеребца ко мне.

— Восемьдесят человек, — произнёс он.

Я кивнул. Я доверял его мнению. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их коней оставили след на раскисшей от воды земле.

Два отряда ехали к реке, но куда? Я замедлил ход, позволив Беортсигу догнать нас.

— Так где, по твоим словам, Сигурд праздновал Йолль? — спросил я.

— В Китрингане, — ответил он.

— А где Китринган?

Он указал на север.

— Один день пути, может, два. У него там дом для празднеств.

Китринган лежал к северу, а след уходил на восток.

Кто-то лгал.

Я не понимал, насколько важно для Альфреда предполагаемое соглашение, пока не вернулся в Букингаам и не обнаружил шестнадцать монахов, уплетающих мою еду и пьющих мой эль.

Самые молодые из них были ещё безусыми юнцами, а самый старый, их руководитель, был дородным мужчиной примерно моего возраста.

Его звали брат Джон, и он был так толст, что с трудом смог поклониться.

— Он из Франкии, — с гордостью произнес Уиллибальд.

— Что он здесь делает?

— Он королевский слагатель песен! Он руководит хором.

— Хором? — спросил я.

— Мы поем, — произнес брат Джон грохочущим голосом, который, казалось, выходил из недр его вместительного живота.

Он повелительно махнул монахам рукой и крикнул:

— Одному Богу слава.

— Встать! Глубокий вздох! По моей команде! Раз! Два!

Они начали петь.

— Рты открыты! — заорал на них брат Джон. — Шире! Раскройте рты так же широко, как птенцы, просящие есть! От живота! Дайте мне услышать вас!

— Достаточно! — закричал я, прежде чем они закончили первый куплет. Я бросил меч в ножнах Осви, своему слуге, и пошел греться к центральному очагу зала.

— Почему, — спросил я Уиллибальда, — я должен кормить поющих монахов?

— Важно, чтобы мы произвели хорошее впечатление, — ответил он, с сомнением косясь на мою забрызганную грязью кольчугу.

— Мы представляем Уэссекс, господин, и должны продемонстрировать все великолепие двора Альфреда.

Альфред с монахами послал знамена. На одном красовался дракон Уэссекса, а другие были расшиты изображениями святых и символами веры.

— Эти тряпки тоже возьмём? — спросил я.

— Конечно, — ответил Уиллибальд.

— Я могу взять знамя с изображением Тора, например? Или Одина?

Уиллибальд вздохнул:

— Прошу, господин, не надо.

— Почему мы не можем взять изображение какой-нибудь женщины-святой? — спросил я.

— Уверен, что можем, — ответил Уиллибальд, обрадовавшись предложению, — если ты желаешь.

— Одной из тех, которых сначала раздели донага, прежде чем убить, — добавил я, и отец Уиллибальд снова вздохнул.

Сигунн принесла мне рог с подогретым элем, и я поцеловал её.

— Всё хорошо? — спросил я её.

Она взглянула на монахов и пожала плечами. Я заметил, что Уиллибальд заинтересовался ею, особенно когда я обнял её и притянул к себе.

— Она моя женщина, — пояснил я.