Леонид Юзефович - Самодержец пустыни

Полковник Генерального штаба Мясоедов был обвинён в шпионаже в пользу Германии и повешен.

Схватили бывшего атамана совершенно случайно: его самолёт, пилотируемый японским лётчиком, по ошибке приземлился на уже занятом советскими войсками аэродроме в Чаньчуне.

Этот священный для буддистов символ вечного круговорота жизни («суувастик») был эмблемой Монголо-Бурятского конного полка имени Доржи Банзарова, чьим шефом считался Семёнов.

В октябре 1920 года белые, отступая из Даурии, взорвали находившиеся в церкви снаряды. Рассказывали, что разнесённое по Аргуни эхо взрыва слышно было за 200 вёрст.

Впрочем, эта тёзка атаманской любовницы верой и правдой служила Унгерну вплоть до того момента, как он попал в плен.

Чин генерал-майора Унгерн получил от Семёнова в ноябре 1918 года.

Но Репейников рассказал и о другой, типичной для времени и для русского национального духа, форме психического расстройства – «помешательстве на желании искупить преступления, совершённые другими людьми». Вообще, в эти годы колоссально выросло число душевнобольных; лечебницы в городах переполнены. Тогда же в психиатрической больнице в Чите лежала знамени-тая женщина-офицер Мария Бочкарёва, чьё имя носил когда-то женский «батальон смерти». За храбрость и ранения она имела Георгиевский крест всех четырех степеней, золотое оружие и серебряную шашку, подаренную ей генералом Корниловым. Позднее, оказавшись в Омске, Бочкарёва пыталась организовать женские части в армии Колчака. Но Гражданская война мало походила на Германскую, а на Отечественную 1812 года – и того меньше. На этой сцене за роль кавалерист-девицы несчастной женщине пришлось расплачиваться безумием.

Возможно, это псевдоним Льва Вольфовича, одного из ближайших сподвижников Унгерна, единственного еврея в его окружении.

Не случайно один из полков Азиатской дивизии носил имя Анненкова, хотя он в то время был ещё жив.

Но образ прекрасной незнакомки в разных ипостасях витает над отступающими, измученными и завшивевшими, потерявшими веру в победу армиями Колчака. Во многих сибирских газетах имеется специальный раздел: «Почтовый ящик фронта», в нём публикуются адреса полевой почты тех, кто желает обзавестись крёстной матерью по переписке. При этом, естественно, каждый надеется, что напишет ему такая женщина, которой по возрасту он не будет годиться в сыновья. Адресов печатают много – видимо, спрос на заочных крёстных матерей велик. В это же время в кинематографах Забайкалья и Дальнего Востока идёт фильм «Гамлет»с Астой Нельсон в главной роли. По сценарию Гамлет – девушка, чем объясняется и нерешительность принца, и популярность фильма. В финале Горацио расстёгивает рубашку на груди раненого Гамлета и понимает всё. Окоченевший труп солдаты несут на вытянутых руках, над головами. Голова принца запрокинута, процессия медленно движется по аллее склоняющихся перед мёртвым телом копий. «Ничего не произошло, – вспоминал белый офицер, именно тогда посмотревший этот фильм, – но сердце почему-то забилось сильнее, крепче набирая и выталкивая кровь…»

Согласно одной из легенд, проверить которую едва ли возможно, Колчака расстреляли не только вместе с его премьером Виктором Пепеляевым, но и с прославившимся при белых своей жестокостью китайцем-палачом из иркутской тюрьмы. По той же легенде Колчак просил не унижать его смертью рядом с этим человеком, но ему отказали.

Поэт Леонид Ешин, адъютант генерала Молчанова, писал, вспоминая эти дни:/«Скрипя, ползли обозы-черви./Одеты дико и пёстро,/Мы шли тогда из дебрей в дебри/И руки грели у костров./Тела людей и кόней павших/Нам обрамляли путь в горах./Мы шли, дорог не разобравши,/И стыли ноги в стременах…»

Похоже, что промежуточным адресатом был премьер Дальне-Восточной республики Шумяцкий. Годом позже именно он предал гласности это письмо, которое, видимо, дальше Верхнеудинска на запад не попало.

Пробольшевистская харбинская газета «Вперёд»откликается на это следующим куплетом:/«В наклонности к безволию,/Предчувствуя беду,/В Монголию, в Монголию,/В Монголию пойду…»

В традициях времени и прессы, питающейся слухами, цифра округлена до ощутимой значимости, но вполне вероятна. Деньги у него имелись, он задержал в Чите то ли вагон, то ли несколько вагонов из поезда, увозившего на восток золотой запас России. На личные нужды Семёнов значительные суммы переправил в Японию, куда после окончания медового месяца отослал и Терсицкую.