Мика Валтари - Наследник фараона

Метуфер отдернул завесу святилища и, вталкивая меня внутрь, ухватил меня за шиворот и пригнул к полу, заставив принять позу, в которой надлежит приветствовать фараонов и богов. Но я тотчас же поднял голову и увидел, что Святая Святых была залита светом.

Из уст Амона донесся голос:

— Синухе, Синухе, ты свинья и обезьяна! Значит, ты был пьян и спал, когда я призывал тебя? Поистине, тебя следовало бы бросить в грязную лужу и заставить питаться илом всю твою жизнь, однако же ради твоей юности я сжалюсь над тобой, невзирая на твою глупость, неряшество и лень. Ибо я сострадаю тем, кто верит в меня, но все другие будут сброшены в пропасть Царства Смерти.

Многое еще сказал голос с завываниями, оскорблениями и проклятиями, но я больше не помню всего этого и не желаю помнить, настолько мне было унизительно и горько. Ибо по мере того, как я слушал, я различал в отраженных эхом сверхъестественных звуках голос жреца, и это открытие так потрясло и ужаснуло меня, что я не мог более вслушиваться в это. Когда голос замолк, я остался лежать перед статуей Амона, пока не вошел жрец и не отшвырнул меня пинком. Мои товарищи поспешили принести фимиам, притирания, косметику и красные одежды.

Каждый из нас имел определенное задание, и, помня о своем, я вышел во внешний двор принести сосуд с водой и освященное полотенце для омовения лица, рук и ног бога. Вернувшись, я увидел, как жрец плюнул в лицо Амона и вытер его грязным рукавом. Затем Мозе и Нефру покрасили ему губы, щеки и брови. Метуфер умастил его и, смеясь, натер священным маслом лицо жреца и свое собственное. Затем статую раздели, чтобы вымыть и вытереть ее, будто она сама обмаралась, затем ее обернули красной складчатой юбкой и передником, на ее плечи набросили накидку и продели руки в рукава.

Когда все было закончено, жрец собран сброшенное одеяние и занялся водой для омовения и полотенцами. Все это предстояло рассортировать и распродать на внешнем дворе богатым путешественникам, причем воду раздавали как лекарство от кожных заболеваний. После этого нам разрешили выйти на освещенный солнцем двор, где меня вырвало.

Моя голова и сердце были так же пусты, как и мой желудок, ибо я уже не верил более в богов. Но когда минула неделя, мне умастили голову маслом, и, принеся жреческую клятву, я получил свидетельство. На этом документе была большая печать храма Амона и мое имя, и это давало мне право вступить в Обитель Жизни.

Итак, мы вступили туда, Мозе, Бек и я. Ее врата открылись для нас, и мое имя было внесено в Книгу Жизни так же, как прежде было внесено имя моего отца Сенмута и имя его отца до него. Но я уже не был счастлив более.

В Обители Жизни, которая была частью великого храма Амона, номинально обучением руководили царские врачи, каждый по своей специальности. Впрочем, мы редко видели их, ибо у них была обширная практика, они получали от богачей дорогие подарки и жили в просторных загородных домах. Но когда в Обитель Жизни приходил какой-нибудь пациент, чья болезнь ставила в тупик обыкновенных врачей, или если они не решались взять на себя лечение, обычно появлялся царский врач, чтобы лечить его, а заодно продемонстрировать свое искусство тем, кто специализировался в его области. Таким образом, даже самый бедный больной мог воспользоваться помощью царского врача во славу Амона.

Период обучения был долог даже для тех, кто обладал талантом. Мы должны были прослушать курс о лекарствах и их дозировке, знать названия и свойства трав, время года и часы, когда их следует собирать, а также научиться высушивать их и готовить из них экстракты, ибо врач должен уметь изготовлять в случае необходимости свои собственные лекарства. Многие из нас роптали на это, не находя в этом смысла, ибо достаточно было написать рецепт, чтобы получить из Обители Жизни все известные лекарства, надлежащим образом приготовленные и дозированные. Я покажу, однако, как впоследствии это знание сослужило мне добрую службу.

Мы должны были изучить названия различных частей тела, а также функции и назначение каждого органа. Мы учились управлять скальпелем и пинцетами, но прежде всего нам следовало приучить наши руки распознавать болезнь — как по исследованию естественных отверстий, так и пальпацией; по глазам мы также должны были определять характер недомогания. Мы должны были научиться помогать женщине при родах, когда повитуха с этим не справлялась. Мы должны были уметь вызывать боль и смягчать ее по обстоятельствам и отличать пустяковые жалобы от серьезных, а заболевания психические от физических. Нам нужно было распознавать в жалобах больного правду и ложь и уметь задавать вопросы, с тем чтобы получить ясную картину недуга.