Бернард Корнуэлл - Языческий лорд

— Что произошло?

— Это создание выкопали, постучали в барабан ее длинной костью, и дождь закончился.

— Он все равно когда-нибудь бы закончился, — буркнул я.

— Ага, наверное. Но если нет, то пришлось бы строить ковчег.

— Ладно, убийство того ублюдка было моей ошибкой, — признал я, — а теперь христиане хотят превратить мой череп в кубок для эля.

Настало серое утро. Ночью облака поредели, но сейчас они снова сомкнулись и плевались дождем. Мы ехали по тракту, что вел через мокрые поля с побитыми ливнем рожью, пшеницей и ячменем.

Мы направлялись в сторону Лундена, и справа я видел мерцание Темеза, медленно и угрюмо несущего свои воды к далекому морю.

— Христиане искали повод избавиться от тебя, — сказал Финан.

— Ты христианин, — заявил я, — так почему же ты остался со мной?

Он лениво усмехнулся.

— О чем объявляет один священник, другой отрицает. Значит, если я останусь с тобой, то отправлюсь в ад? Наверняка я и так туда отправлюсь, но я легко найду священника, который скажет нечто противоположное.

— Почему же Ситрик так не думает?

— Это всё женщины. Они больше боятся священников.

— А твоя женщина не боится?

— Я люблю ее, но она мной не командует. Кстати, она стерла колени в молитвах, — он снова усмехнулся. — А отец Кутберт хотел пойти с нами, бедняга.

— Слепой священник? — спросил я. — Какой прок от слепого священника? Лучше пусть отправляется с Этельфлед.

— Но он хотел остаться с тобой, — заявил Финан, — так что если священник этого хотел, то с моей стороны будет просто грехом не хотеть того же.

Он поколебался.

— Так что же мы делаем?

Я не хотел открывать Финану правду, что направляюсь в Беббанбург. Верил ли я в это сам? Чтобы взять Беббанбург, мне нужно было золото и сотни воинов, а я вел лишь тридцать три.

— Мы станем викингами, — произнес я вместо этого.

— Я подумал о том же. И мы вернемся.

— Вернемся?

— Это судьба, ведь так? В одно мгновение мы наслаждаемся солнечными лучами, а в следующее над нами проливается каждая темная туча христианского мира. Так значит, лорд Этельред желает отправиться на войну?

— Так я слышал.

— Этого хотят его женщина со своим братом. А когда он ввергнет Мерсию в хаос, они призовут нас обратно, спасти их жалкие жизни, — заявил Финан с полной уверенностью.

— А когда мы вернемся, они нас простят. Священники покроют слюнявыми поцелуями наши задницы, так что они нас простят.

Я улыбнулся в ответ. Мы с Финаном много лет были друзьями. Вместе попали в рабство, а потом стояли плечом к плечу в стене из щитов, и я взглянул на него и увидел, что из-под шерстяной шапки показались седые волосы. Его борода тоже поседела. Думаю, я выглядел так же.

— Мы состарились, — произнес я.

— Но не стали мудрее, а? — засмеялся он.

Мы проехали через несколько деревень и два городка, и я устал, гадая, послали ли священники гонцов с приказами напасть на нас, но никто не обращал на нас внимания.

Холодный ветер теперь дул с востока, принеся с собой очередной дождь. Я часто оглядывался, пытаясь понять, послал ли лорд Этельред за мной погоню, но никто так и не появился, так что я рассудил, что он доволен и тем, что изгнал меня из Мерсии.

Он был моим кузеном, мужем моей возлюбленной и моим врагом, и в то промозглое лето наконец-то одержал надо мной победу, которую так долго жаждал.

Нам понадобилось пять дней, чтобы добраться до Лундена. Мы ехали медленно, не только потому, что дороги были залиты водой, но и потому, что у нас не хватало лошадей, чтобы везти жен, детей, оружие, щиты и доспехи.

Мне всегда нравился Лунден. Это был мерзкое, задымленное и смердящее место, улицы утопали в дерьме. Даже река воняла, хотя именно река была причиной существования Лундена. Стоило отъехать чуть западнее, и ты попадал вглубь Мерсии и Уэссеса, а на востоке перед кораблями лежал весь остальной мир.

Торговцы приплывали в Лунден на кораблях, нагруженных маслом или кожами, пшеницей или сеном, рабами или драгоценностями. Он вроде бы был мерсийским городом, но Альфред позаботился о том, чтобы гарнизон состоял из войск западных саксов, и Этельред никогда бы не осмелился выступить против этого. Здесь было два города.

Сначала мы прибыли в новый, построенный саксами и протянувшийся вдоль северного берега широкого и неторопливого Темеза, и шли вперед по длинной улице, пробираясь между телегами и стадами по району мясников с кровавыми лужами в проходах между домами.

Ванны кожевенников находились к северу, воняя мочой и дерьмом, а потом мы свернули вниз к реке, что протекала между новым и старым городом, и меня захватили воспоминания. Здесь я сражался. Напротив нас возвышалась римская стена и римские ворота, где я отразил атаку датчан.