Виталий Полупуднев - Митридат

Царевич шагал легко, держался прямо, как тренированный гимнаст. Он не замечал жары, которую испытывал ежедневно. Невольно напрашивалось сравнение его с Махаром, тоже быстрым в движениях, но мешковатым и обремененным преждевременной полнотой. И если глаза Махара всегда поблескивали хитрецой и затаенной подозрительностью, то Фарнак смотрел более простодушно и прямо. Возможно, у Махара было больше способностей к делам государственным, тогда как Фарнак с головы до ног был воином, для которого выше всего являлся закон пролитой крови.

Сзади вполголоса переговаривались Евлупор и Гиерон. Последний испытывал слабость и пошатывался, как пьяный, хотя уже покинул неустойчивую палубу корабля и шагал по каменистой, раскаленной солнцем, земле Анатолии.

– Ты стал большим начальником и, как видно, любимцем царевича? – спросил Гиерон, икая и непрестанно утирая рукавами пот, стекающий по бледным щекам.

– Я служу великому государю, – ответил Евлупор с достоинством, – а это уже счастье! Теперь я не раб, а воин! И это счастье! Ты тоже можешь стать воином Митридата, я найду тебе место на моем корабле. И хозяин не воспротивится, так как здесь законы иные, чем на Боспоре!

– На корабле? – испуганно переспросил Гиерон, испытывая в желудке судорогу, предшествующую началу рвоты. – Я что-то не очень хорошо чувствую себя на море. Уж если воевать, то на суше!

– И то дело! Обратись к Фарнаку, он даст тебе копье, и ты станешь воином подсобной пехоты. Отличишься – получишь место десятника, добудешь богатство, а после войны приобретешь участок земли, а может, и рабов, которые будут на тебя работать! А?

– Я подумаю, друг мой, – ответил Гиерон неуверенно и как бы в раздумье. – Но я рад за тебя, ты нашел свою долю! А главное – обрел свободу!

– Ну, свободу найти труднее, чем поймать белую ворону. Конечно, обратно к Парфеноклу я не пойду! Я ношу оружие и повелеваю людьми. А вот свобода ли это – точно не скажу!.. Одно чувствую – теперь я стал человеком, как другие… Но перед царем – раб!

– Понимаю, царь тот же хозяин!.. Но ты мог остаться пиратом и быть свободным, как ветер моря!

– Ого!.. Ты плохо знаешь пиратов и их обычаи. Там есть один закон – это закон сильного, и одна свобода – убивать и быть убитым!

– Но ты же подружился с киликийцем, который возглавил ваш побег. А с таким дружком можно быть сильным!

– Подружился?.. Как раз нет!.. Мы не поладили, скрестили оружие.

– Из-за добычи?

– Нет… Он хотел выбросить за борт больного Микста, поскольку тот в пираты не годился. Микст лежал и охал, проклиная Парфенокла, который разбил ему печень пинком. Киликийца это бесило, но я вступился за Микста!

– И что же?

– Киликиец оказался на дне моря, а я вот здесь, в войске Митридата.

– А Микст?

– Умер, бедняга. Я похоронил его на острове Левка, там, где когда-то, по преданию, пребывал Ахилл после смерти… Боги воскресили Ахилла, а Микста не захотели. Да и едва ли смогли бы. Крепко бьет Парфенокл, лягается, как жеребец! Хотел бы я воткнуть ему копье в брюхо!

– Эй, потише! – сурово окликнул их Фарнак. – Мы приближаемся к великому государю! Готовьтесь пасть ниц!

Асандр невольно поправил на плече фибулу, скрепляющую края хламиды, и широко раскрыл глаза, рассматривая в волнении величайшего из царей, поднявшего руку на римское владычество.

– Вот он, повелитель Востока, сам Митридат Евпатор Дионис, – прошептал боспорец, испытывая неожиданную робость.

И тут же ему пришло в голову, что это не тот Митридат, которого он представлял себе по изображениям на монетах. Тот был моложавый человек с бритым лицом и выглядел культурным греком. Этот, с его крашеной бородой, одетый в негнущиеся ризы, избыточно затканные золотом и драгоценными камнями, да еще увенчанный большой китарой – башенной золотой шапкой, казался настоящим персом или вавилонянином. Спустя короткое время Асандр узнал, что Митридат был артистом в жизни и умел перевоплощаться в зависимости от поставленных целей, государственных или военных. Сейчас подчеркнуто персидская внешность как бы символизировала его враждебность к западному миру эллинов и римлян.

– Падай ниц, – подсказал Фарнак.

Асандр, как подкошенный, упал на пыльную каменистую землю, упершись носом в пучок верблюжьей колючки.

Заметив своего сына-воина и наварха боспорской флотилии, Митридат повелел им встать. Асандр поднялся, запачканный белесой пылью, но отряхнуться не посмел, сетуя в душе на царский обычай, повергающий людей в прах. Встретившись глазами с огненным взором Митридата, невольно потупился. Однако почувствовал, что царь милостив и ничего страшного не предвидится.