Гаджимурад Гасанов - Зайнаб

Тем временем Зухра, возбуждаемая Асланом, стала быстро и тяжело дышать через ноздри, которые трепетали, готовые от натуги разорваться на части, ее тело скользило в объятиях Аслана, как гибкая змея, увлекаясь азартом все сильнее и сильнее.

— Губы, губы, — застонала Зухра, — возьми меня крепко… И из ее груди вырвался такой сладостный вздох, что Тагир не выдержал: с глаз брызнули слезы, он весь затрясся, отошел вглубь коридора.

— Месть! Месть! — шепотом повторяли его губы. — Месть! Месть! — из груди выскакивало сердце. — Месть! Месть! — кипела кровь.

Он неслышно сполз с лестницы, как зашел, так и вышел во двор. Дал знак собаке и, сначала неуверенно, потом набирая скорость, уверенно шел под гору. Остановился только тогда, когада его макушки коснулись первые утренние лучи восходящего сонца. «Случилось то, то что должно было случиться! — думал Тагир. Порок в лице моей молодой жены, видимо, увидела тогда гадалка. Она предупредила жену, но она не осознала, или просто не хотела осознать. Я сделаю так, что от моего гнева задрожали прелюбодейки, задрожала земля!»

К тому моменту, когда он уже подходил к стоянке чабанов, видны были их домик, загоны овец, холмы, высокие и низкие, план его мести созрел до такой степени, что он был поражен своей изобретательностью и находчивостью…

В горах на отгонных пастбищах, если обойти оком все четыре стороны света, кроме стоянок чабанов, баз расположения крупного рогатого скота, ничего не было, где бы мог жить человек. Там не то, что каждый день выпивать, «ходить под мухой», даже перекинуться с живым человеком парой слов не было возможности. Где, как доставал главный чабан спиртное, главное, с кем пьет, надо было ему срочно выяснить.

Сегодня тоже главный чабан с утра мучился от головной боли, ругался то с сыном, то с Тагиром, искал повода как бы увильнуть от работы, скрыться. В одно время уличил такой момент, что-то непонятное промямлил под нос и ушел. К обеду, когда овод до крови искусал овец, Тагир с Ахмедом нашли на высоком пологом холме проветриваемое место м расположили отару на отдых. Пока овцы, обложив всю поверхность холма, расположились на обеденный отдых, Тагир тоже, как он сказал, по срочным делам отправился в чабанский домик.

Еще издали Тагир услышал, как поют, веселятся в домике. «Ах, шайтан, вот куда он каждый день торопился. Интересно, кого же сегодня «разводит» главный чабан? Не даргинских ли чабанов с соседнего стойбища, расположенного по ту сторону горы?»

Открывает, входит в домик. Каково же было его удивление, когда он нашел главного чабана одного и в дребезги пьяным.

— Аааа, Та-аагиррр… Тагиррр, иди, сядь рядом со мной, подними со мной сткан райского напитка! — он сделал попытку встать, обнять Тагира и усадить его рядом с собой, но не удержался на ногах, не рассчитав свои силы, упал и уткнулся мордой в ноги Тагира.

Тагир в спешке приподнял его тяжелое тело, водрузил его на прежнее место, рядом с миской со вчерашними остатками баранины.

— Нет, нет, чертенок, на этот раз ты просто так от меня не отделаешься… Да и поговорим начистоту… — он из большой эмалированной кружки в стакан процедил что-то зеленое, резко пахнущее травами, ягодами, и дрожащей рукой протянул Тагиру. — Хитер ты, брат, хитер… Как молокососа, поймал меня на месте преступления, крестоносец… На, выпей этот божественный безобидный напиток… Хорош, черт, душу согревает, как соседская баба… Содержимое: черная смородина, красная смородина, малина, ежевика и кое-что из трав, пропущенное через «трубку Алладина». А травы — мой секрет, который никому… никому из людей не открою…

У Тагира от удивления чуть глаза не выскочили из орбит: «А этот откуда знает про мою жену?!» — с ним чуть не случился приступ, он собирался на кинуться на этого грязного пьяницу, повалить на землю и пинать ногами, пока душу не утолит.

А тот, ничего не видя, ничего не чувствуя, продолжал по-пьнному:

— Только тебе откроюсь, сукин сын, я давно хожу к вдовушке Маркизат, что живет у нас в соседстве. О, такая гладкая баба, не то, что твоя, тонкая, изящная, как цветок… К такой и прикасаться боязно, не то, что обнять…

У Тагира отлегло на сердце. Хрястнул стакан с содержимым и двумя глотками опустошил содержимое, повторил еще и еще раз, чувствуя, как крепкий напиток огненным пламенем опускается сверху вниз, на самую донную часть желудка и там разлилось по всем углам и ухабам. Все трудности вдруг мигом покинули его, ему стало легко и свободно, как будто камень спал с его грешной души. Крепкая штука, это «дете Алладина»… Откуда он научился?.. Хрен с ним, лишь бы было хорошо и не муторно на душе, а остальное все ерунда.