Валентин Пикуль - Богатство

Но золота не было, а карта Колымского края оказалась столь примитивной, что хоть выбрасывай ее. Изнемогая от гнуса и тяжести поклажи, Балабин расспрашивал в тунгусских кочевьях — не было ли здесь раньше старателей, и если намывали золото, то где? Тунгусы ничего о старателях не слышали, но из их путаных речей Балабин уяснил для себя, что где-то выше по реке Тенке давно живет русский «насяльник», который все знает… Оперативного работника волновало сейчас другое: недавно из лагеря бежали четыре закоренелых преступника, которые сумели раздобыть оружие; теперь их путь мог пролегать лишь в одном направлении — прямо к Якутску, куда летом заходят пароходы, там они, чтобы достать документы, пойдут на «мокрое дело», а потом ищи-свищи их, как ветра в поле… Но тунгусы не встречали в тайге и бежавших уголовников.

В конце дня поисковая группа, следуя по течению Тенке, вышла в широкую лесную долину и здесь обнаружила избушку, крыша которой, засыпанная землей, обросла травою. Оперативник вынул наган и дал предупреждающий выстрел. Но в ответ лишь пролаяли собаки, никто не вышел их встретить.

Балабин пинком ноги растворил хлипкую дверь.

— Идите сюда! — крикнул он. — Здесь никого нету…

Он ошибся. Из полумрака убогого жилья поднялся старик с хищным профилем лица, темного и жесткого, на котором глаза казались совершенно бесцветными.

— Что вам нужно, сударь? — спросил он геолога. Балабин догадался, что это и есть «насяльник».

Пока рабочие распрягали лошадей и разбивали на берегу реки палатку, геолог с работником ОГПУ беседовали со стариком.

— Извините, — спросил юноша, — почему вы оказались в такой глуши? Что заставило вас похоронить себя на Колыме?

— Это… рок, — скупо отвечал отшельник.

Старое ружье системы «бюксфлинт» и самодельный невод наглядно показывали, что «насяльник» живет с охоты и рыбной ловли. Но Балабин заметил в углу и лоток для промывки золота, на который «опер» не обратил внимания… Сейчас он уже стал наседать на отшельника с серьезными намеками:

— А вы случайно не из этих ли?

— Из каких — из этих?

— Ясно — из белогвардейских офицеров. Что ж, местечко выбрали неплохое. Каши не хватит, чтобы найти вас здесь.

Балабин разъяснил «насяльнику», что в России была революция, была гражданская война белых и красных, а теперь во всей стране установлена твердая Советская власть.

Это не произвело на старика никакого впечатления.

— Мне уже все равно, — сказал он. — Какая бы ни была власть. Россия всегда останется Россией, а русские люди останутся русскими…

Оперативник достал блокнот и карандаш.

— Как ваша фамилия? — сурово спросил он.

Это рассмешило старика:

— Я ведь могу назваться любым именем, и вам, сударь, остается лишь одно

— поверить мне…

Он говорил замедленно, словно подыскивая нужные слова, но построение речи выдавало в нем грамотного человека.

— Так все-таки какая у вас фамилия?

— Ну, допустим… Ипостасьев. Зачем вам это?

— Для прописки.

— Да, я помню, что для прописки нужен был адрес, а какой же адрес на Колыме? Впрочем, я не возражаю. — Ипостасьев показал на крохотное окошко, затянутое грязной ситцевой тряпкой. — Вот течет Тенке, а ниже впадает в нее ручей, у которого нет названия… Устроит ли вас мой адрес?

Оперативник выговорил ему с назиданием:

— Каждый гражданин должен иметь паспорт.

Ипостасьев отмахнулся от него:

— Собаки всегда узнают меня и без паспорта…

На вопрос, не проходили ли мимо его зимовья четверо беглых преступников с оружием, он сказал:

— Вы ошибаетесь — их было трое.

— Нет! Бежали четверо.

— А я говорю, что видел троих.

— Куда же делся четвертый?

— Четвертого слопали, — пояснил Ипостасьев вполне серьезно. — Не знаю, как сейчас, а раньше так и делалось. Бессрочники брали в побег дурака, которому и сидеть-то осталось полгода. Дурак бежал, не ведая того, что он служит живыми консервами, а из его задницы наделают ромштексов…

— Вы это бросьте! — сказал «опер». — Я вас без шуток спрашиваю, куда прошли эти бандиты с винтовками?

— А вам что надо — они сами или их винтовки?

— Лучше бы и то и другое…

«Опер» раскурил папиросу. Ипостасьев заинтересованно осмотрел спичечный коробок, на этикетке которого был изображен аэроплан, а внизу призыв вступать в общество «Осоавиахим».

— Осоавиахим — это на каком языке?

— На русском, — ответил оперативник и показал ему свое удостоверение. — Я из ОГПУ, — сухо сказал он.