Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

— Ночью мушир принес известие о смерти принца.

— Мушир слишком поторопился сообщить о смерти принца, не дождавшись окончания его болезни, — продолжал Гассан-бей, — действительно, принц Мурад внезапно занемог вечером и больше часа пробыл без помощи в борьбе со смертью! Затем судорожным движением он опрокинул стол, где стоял колокольчик. Шум дошел до передней, и новый слуга поспешил в спальню принца. Он нашел его на ковре со всеми признаками тяжелой болезни и прежде всего позвал мушира Чиосси.

— Тот ли это мушир, что приходил сюда ночью?

— Точно так, ваше величество!

— Мне помнится, к принцу был командирован другой мушир!

— Мушир Изет! Вчера после обеда он скоропостижно умер от колик во дворце принца!

— И принц также заболел? Странный случай! Говори дальше!

— Новый мушир, войдя к принцу, сразу же велел перенести его на кровать, в эго время принц был в состоянии, очень похожем на смерть, и Чиосси, послав за врачом, сам поспешил сюда объявить о смерти принца.

— Я очень рад, что известие это оказалось ложным.

— Благодаря искусству врача, принявшего все необходимые меры к спасению, принц немного оправился и подает теперь надежды на выздоровление.

— Пусть в награду выдадут врачу принца тысячу пиастров из моей шкатулки! — воскликнул султан. — Я не хочу смерти принца и его братьев, пусть не говорят, что я нарушил свою клятву.

— Хотя светлейший принц и впадал еще раз в оцепенение, но сегодня утром врачу удалось наконец устранить опасность.

— Значит, принц спасен?

— Светлейший принц изволил заснуть, и врач уверил меня, что наступил решительный перелом в болезни и дело идет к выздоровлению.

— Говорил ли ты с новым муширом?

— Точно так, ваше величество.

— Что ты можешь сказать о нем?

— С позволения вашего величества я предпочитаю молчать.

— Высказал ли ты принцу мое соболезнование?

— Меня к нему не допустили, по я поручил это сделать врачу.

— Я доволен твоим докладом. Теперь я сообщу тебе одну новость, которая, надеюсь, обрадует тебя. Я прощаю принцу его проступок, тебя же перевожу из его штата в свой и предварительно назначаю тебя своим личным адъютантом и секретарем.

— Милость вашего величества слишком велика! — воскликнул Гассан, бросившись на колени.

Султан в знак своей особой благосклонности дал ему поцеловать руку, чего до сих пор он никогда не позволял ни одному из сановников.

— Ты сегодня же приступаешь к исполнению своих обязанностей, — продолжал султан, — и я желаю, чтобы ты бессменно находился при моей особе. В будущем тебя ждет назначение пашой или великим шейхом, если ты только оправдаешь мои ожидания. Надеюсь иметь в тебе верного и самоотверженного слугу! Кто с радостью хотел умереть за принца Юссуфа, тот, надеюсь, всем пожертвует ради своего господина и повелителя. Они все должны бы быть такими, — продолжал султан, указывая на приемную, — и все прикидываются готовыми умереть из преданности и верности ко мне, но боюсь, что если дело дойдет до этого, то ни один из них не пожертвует за меня своей жизнью, как ты хотел пожертвовать ею за принца.

— Я постараюсь оправдать доверие и заслужить благосклонность вашего величества, — отвечал Гассан дрожащим от волнения голосом.

— Я хочу дать тебе новое доказательство своего доверия, удостоив тебя еше одним поручением, — продолжал султан. — Я хочу приказать тебе арестовать ту пророчицу в доме софта, слова которой ты уже слышал. Но сначала ты должен выяснить, что это за личность. Разузнай хорошенько обо всем и сообщи мне.

— Приказание вашего величества будет в точности исполнено.

— Теперь позови ко мне сюда гофмаршала.

Гассан бросился исполнять приказание султана. Гофмаршал был очень удивлен, что султан дал это поручение бею. С низким поклоном он вошел в кабинет султана.

— Я только что пожаловал Гассана-бея моим бессменным адъютантом и секретарем, — обратился Абдул-Азис к гофмаршалу, — и потому объяви всем маршалам и камергерам, что Гассан-бей имеет право без доклада входить в мои покои. Это моя воля. Ступайте!

Гофмаршал и Гассан были отпущены.

Новое светило взошло при Константинопольском дворе: Гассан-бей стал явным любимцем султана, яснее всего доказывало это всем то обстоятельство, что он мог без доклада входить в покои султана, чем не мог похвастаться ни один сановник.

Гассан невольно улыбнулся втихомолку, замечая внезапную перемену придворных в отношении к нему. Все сразу стали почти раболепно ласковы и преданны, и придворные чиновники, которые до сих пор высоко поднимали перед ним голову, внезапно стали считать за честь осведомиться о его здоровье. Скоро повсюду узнали, что он сделался новым фаворитом.