Эдуард Зорин - Большое Гнездо

— Знамо.

Когда Четка вышел от Варвары, на улице шел крупными хлопьями снег. Ветер стих, потеплело. В детинце, а особенно поближе к княжескому крыльцу, людей было видимо-невидимо. У коновязи места не хватало для лошадей. Всюду возки, сани, у конюшен сложены вдоль стен седла. Туда и сюда, тесня народ, сновали гонцы, взбегали на крыльцо, спускались вниз. Все куда-то торопились, толкали друг друга, сновали, покрикивали, считая, что их дело важнее иного всякого.

За воротами детинца людей было не меньше. Но люд здесь выглядел поскромней: ни ярких кожухов, ни сафьяновых сапог, ни коней под дорогой сбруей, ни собольих высоких шапок — простые шубейки, лапти да чоботы, худые лошаденки, простые суконные шапочки и заячьи треухи.

Народ жаждал увидеть послов из Новгорода и ждал угощенья. Но Всеволод, не урядившись с новгородцами до конца, не спешил выставлять меды и брагу.

В воротах Четка столкнулся со Словишей. От него и узнал он, отчего случилась задержка.

Именитые новгородские мужи, совсем уж было сговорившись, заспорили со Всеволодом, который поставил им не только своего князя, но и своего владыку Митрофана.

Отродясь такого не бывало, чтобы князь, да еще не свой, ставил в Новгород духовного пастыря. Владыку избирали всем миром и тянули жребий, а после отправляли к митрополиту на поставление.

— Ну и как? — спросил Четка.

— Так куды же им подеваться? — весело сверкнул зубами Словиша. — Спорь не спорь, рядись не рядись, а здесь новгородцы в нашей воле.

— Недужно им…

— Да уж чему радоваться.

Поговорив со Словишей, дальше отправился Четка, с трудом продирался через густую толпу.

Чуть поодаль от детинца людей было меньше, а в ремесленном посаде и вовсе поредела толпа. Как и в любой из обычных дней, доносилось из мастерских постукивание молоточков, от кожемяк пахло кожами, от кузнецов — древесным дымком и каленым железом.

— Куды, Четка, бежишь, ровно на пожар? — окликнул его Морхиня. — Заходи в гости.

«А верно, куды это я разогнался? — подумал поп. — Ровно бы и дела никакого нет…»

Зашел к Морхине в кузню, поглядел, где бы присесть. Всюду кучи железа навалены, везде уголь и пыль, юноты вздувают мехи, в горне гудит белое пламя. Жаром так и несет, так и пышет в лицо.

— Садись-ко, — пододвинул Морхиня Четке березовую колоду, — отдохни.

Сам отвернулся тут же, выхватил клещами из пламени светящуюся подкову, бросил на наковальню, стал сбивать окалину маленьким вертким молоточком. Постукивая, выспрашивал у попа:

— Каково встречает новгородцев князь?

— С утра в гриднице.

— А слушок-то какой прополз?

— Слушок разный.

— Поклонились князю, Святослава просили?

— Кого просили, не ведаю, а только Нездинич шибко злой был. А что Святослава сажает Всеволод в Новгород — то верно, сам из князевых уст слыхал.

— Нешто усобице конец?

— Деться им некуды. Слава те, господи, без нашей кровушки обошлось.

Глядя на подковку, Морхиня узко щурил глаза, говорил прерывисто:

— Бывал я в Новгороде. Жил в Неревском конце. Искусные у них ковали. Они меня и учили. Мечи ковать. Делать замки. Славные в Новгороде замки. Слышал?

— Как не слышать.

— Народ веселой. Когда хмельной, а когда и суровой. На все руки мастера. Гордые.

— Всяк русский горд.

Морхиня оторвался от наковальни, подхватил клещами и снова зарыл подкову в красные уголья.

— А вот поди ж ты, — сказал он, вытирая со лба пот рукавом рубахи, — все делимся, все с рядом ездим из удела в удел, а урядиться не можем. Чо делим-то?

— Аль твои ковали делят?

— Ишь ты куды хватил! Головастой, — усмехнулся Морхиня.

Прогревшись до самых костей возле жаркого горна, Четка распрощался с кузнецом. Не терпелось ему первым добрым вестником пройти по всему посаду. Бегал он со двора на двор и всюду был желанным собеседником.

К вечеру охрип Четка от разговоров. Вернулся на княж двор едва живой, но счастливый. Не зря пропал день.

А в тереме отроки с ног сбились, разыскивая попа.

— Это где же тебя черти носили? — сурово спросил наконец-то появившегося Четку Всеволод.

Оторопел поп. Однако князь был в хорошем расположении духа. Выслушав сбивчивые оправдания Четки, сказал:

— Готовься в путь, отче. С утра поедешь в Новгород со Святославом.

— А как же другие княжичи? — пролепетал ошарашенный Четка.

— Святослав первым едет князем на сторону. Ему грамота твоя нужна. Да и глаз чтобы рядом был. Чуешь?

— Чую, княже, — захлебнувшись от радости, воскликнул Четка и кубарем выкатился из гридницы.