Эдуард Зорин - Большое Гнездо

Был Ярослав раздражен и надменен.

— Почто подымаешь против меня, владыка, своих бояр?.. Почто сам глаголешь неугодное мне и бунтуешь ремесленный люд?.. Почто купцы не несут на мой двор дары свои, а холопы прячут хлеб и встречают моих людей, как ворогов?

— А разве не как ворог ты вошел в Новгород? — стараясь сохранить спокойствие, спросил Ярослава Мартирий. — Разве не я призывал тебя утишить разбой и татьбу? Разве не ты гнал меня со своего двора, яко простого смерда?

— Остановись, владыка, — грубо прервал его князь. — Не с меня пошло вражде нашей начало — с тебя. Ибо в гордыне своей не послушался ты Всеволода, а он и тебе и мне — господин и старший брат.

Перекосило тогда Мартирия от негодования, не привык он слышать таких речей в своих палатах.

Трудная это была беседа, до сих пор не стерлась она у владыки из памяти, да и не сотрется никогда.

Взамен на благословение церкви и признание Боярского совета дал все-таки Ярослав слово прекратить в городе грабеж и насилие.

И тому был рад Мартирий, и на том в душе говорил Ярославу спасибо. И немного времени спустя снова стал плести свои хитроумные сети. Тогда-то и обратился он к торопецкому князю и совсем уж близок был к осуществлению своей задумки, но явился Нездинич, а с Нездиничем новая пришла напасть.

Нет ничего тайного, что бы явным не стало. А у Всеволода всюду лазутчики, всюду люди свои.

— Остерегись, владыко, — предупредил его Мирошка, — потеряешь голову. Думал ты, снегу нет, так и следа не сыщешь. А следок-то не куды-нибудь — в твои палаты ведет…

Доверительным шепотом говорил Нездинич, в прикрытых глазах его гнездился привезенный из Владимира страх.

«Вона как поломали посадника», — подумал тогда о нем Мартирий.

Дальше беседа у них не сладилась. И даже в терему у Мирошки, даже в присутствии все такой же обходительной и заботливой Гузицы не оттаял посадник, и владыка, пред тем обретший былую уверенность, вдруг притих, словно окатили его холодной водой…

Недолго держал свое княжеское слово Ярослав — предсказания Мирошки сбылись скоро. Пришел князь к владыке разгневанный, требовал дать ответ:

— Почто шлешь, владыко, людей к Мстиславу?

Обмер Мартирий, стал юлить и изворачиваться. Ярослав ударил дверью и вышел.

И снова принялся бесчинствовать в городе молодой князь. Тогда явился к владыке Нездинич и сказал:

— Самое время приспело, владыко, избавиться нам от Ярослава. Созывай Боярский совет.

Славно пошумели в тот день бояре во Владычных палатах. Обвиняли Мартирия:

— От твоего упрямства все беды на нашу голову.

— Доколь будем Ярослава терпеть?

— Опустели наши бретьяницы и скотницы. Ежели бы не призвал ты Ярополка, ежели бы не уговорил нас, обещая мир и всеобщее согласие, не терпели бы мы нынче неслыханных притеснений.

— Про Мстислава торопецкого и думать позабудь. Поклонись Всеволоду, пожалуйся на Ярослава, проси сына его на наш стол.

Далеко за полночь сидели бояре, стучали посохами, кричали, надрывая глотки. Совсем оглох от их безудержного крика Мартирий…

Да, тяжкие прожиты времена. Но самый великий позор еще впереди. Приедет Мартирий во Владимир и первый среди новгородских владык преклонит пред Всеволодом колени…

Что станет говорить он князю, как начнет? А не велит ли Всеволод и ему ждать, покуда сам развлекается на охоте? Не унизит ли еще раз униженного, не насмеется ли над его бедой?

Не думал Мартирий, сидя на лавке перед замерзшим окном в Ростове или глядя на бескрайние снега из своего возка, летящего по блестящей дороге за Переяславлем, что не доведется ему испытать ни унижения, ни скорби, что не предстанет он пред грозным ликом владимирского князя, а въедет в Золотые ворота успокоенный на веки вечные и уже застывший, со свечою, зажатой в сложенных на животе неподвижных руках?..

Не знал и не думал об этом владыка. И в ту минуту даже об этом не думал, когда бешено заколотилось сердце, а в голову ударила обжигающая щеки кровь.

Мартирий захрапел, откинулся на подушки, потянул руку к груди, но так и не донес ее — рука упала на колени, глаза подернула мгла, и все исчезло разом: и возок, и окутанные снегом леса за оконцем, и скрип полозьев, и неспокойные думы, терзавшие его от самого Новгорода.

В одной из деревенек, где перезакладывали коней, Нездинич подошел к возку владыки, откинул полсть и отшатнулся, увидев устремленные на него безжизненные глаза Мартирия…

В подклете у княжеской поварихи Варвары пригрелся Четка, как в своей избе.