Всеволод Крестовский - Деды

В это время полковник Свищев и майор Тревогин спустились с гор и погнали отступавшего неприятеля, положив вдоль узкой дороги до 280 французов.

Однако для перехода через Чёртов мост главных сил армии бревенчатая перекладина, брошенная через провал, была далеко не достаточна, требовалось что-нибудь более прочное. Эта работа была тут же поручена австрийским пионерам [398], находившимся при нашей армии. Но немцы до того медленно приступали к поправке поврежденной части моста и так методически измеряли и рассчитывали каждый вершок, что генерал Ребиндер, потеряв всякое терпение, приказал вызвать из наших полков людей, знающих плотничье дело. Таковых явилось до сотни. Им вручили австрийские инструменты, и они в ту же минуту принялись за работу по-своему: натаскали бревен, хворосту, досок, и в какой-нибудь час времени мост был отличнейшим образом исправлен. Немцы, изумленные быстротою русской работы, только поглядывали на готовый мост да приговаривали:

– Ja!.. Fertig!.. Das ist gut! [399]

– То-то "гут"! – отвечал им русский солдатик, распоряжавшийся работой. – Вы бы и до вечера "гутели", а делу ходу бы не дали.

Ребиндер представил его Суворову, когда тот подошел осмотреть только что оконченный мост.

– Русский на всё пригоден! – воскликнул фельдмаршал. – Помилуй бог! На всё, на всё… И бить врага, и служить Богу и царю. У других этого нет, а у нас всё есть!

И он щедро наградил солдата деньгами.

Вся колонна немедленно же перешла Рейсу и следовала через деревню Гешенен к Вазену [400]. На всем этом протяжении Рейса несется еще в виде бурного потока, а в некоторых местах низвергается водопадами. Дорога то и дело перекидывается с одного берега на другой. Несколько животрепещущих мостиков, испорченных неприятелем, чрезвычайно замедляли наступление русских, так что главные их силы уже поздней ночью достигли Вазена, сделав в этот день переход только в двенадцать верст. Но зато и переход же!..

Утром 15 сентября Суворов выступил далее, на Альторф [401]. Движение это происходило по столь же трудной дороге, представляющей одно непрерывное дефиле [402]. В Альторфе, занятом нами также с бою, Суворов рассчитывал найти австрийскую флотилию, готовую перевезти его войска через Люцернское озеро в Швиц, но флотилии не оказалось: французы, отступившие из Альторфа к Люцерну, успели захватить все средства к переправе. Со Швицем же не было отсюда никаких сухопутных сообщений, кроме двух тропинок, поднимавшихся на ужасающую высь Росшток и ведущих через снежный хребет в долину Муттенскую [403], по которой открывается путь к Швицу. Но тропинки эти в позднее время года доступны разве для одних лишь смелых альпийских охотников, привыкших с малолетства, в своих особенных, острым железом подкованных башмаках, карабкаться по громадным утесам и пустынным ледникам.

Только тут, в Альторфе, увидел с ужасом Суворов, куда завели его австрийские колонновожатые – Вейротер, Рихтер и другие. Малочисленная русская армия была поставлена в безвыходное положение, и затаенная коварная цель Тугута казалась уже достигнутою. К довершению беспокойства Суворова не было еще никаких известий о Корсакове, для соединения с которым принесено уже столько жертв и совершено столько подвигов. Между жителями носились, впрочем, какие-то смутные слухи, будто бы еще накануне происходил упорный бой на Линте и союзники чуть ли не потерпели в нем поражение.

Что будет с отрядами Линкена и Готце, остававшимися пока еще в Швейцарии – до прибытия Суворова?! Что будет с Корсаковым, если сам Суворов не достигнет назначенного сборного пункта в Швице?! Что будет с ним, если даже опоздает он туда к условленному сроку?! Что будет, наконец, и с самой армией Суворова без тех запасов продовольствия, которые рассчитывал он найти в Швице?! Уже в Альторфе армия эта терпела крайнюю нужду, несмотря на захваченные магазины, из коих на долю каждого солдата досталось по три пригоршни муки. Весь провиант, какой люди несли на себе, почти вышел, а вьючные не могли поспевать за колонною: бесконечной лентой растянулись они по всему протяжению дороги от самой Таверны до Альторфа. Части неприятельских войск, которые при отступлении бросились из долины Рейсы в боковые ущелья, могли ежеминутно отрезать их и окончательно предать русскую армию голодной смерти. Отступать было некуда: вся дорога, то есть по большей части едва проходимая тропинка, была загромождена вьючными, да и неприятель все время преследовал бы и с тылу, и с фланга. Сам Лекурб, тоже отличавшийся необыкновенной решимостью, не допускал даже и мысли, что Суворов отважится вести свое войско далее – по тропинкам Росштока, оставив за собой 6 тысяч неприятеля.