Игорь Зотиков - Зимние солдаты

Наконец, в январе 1945 года мне вручили заветные золотые крылышки пилота, и я получил отпуск. Я точно знаю эту дату по перерыву в записях полетов моей летной книжки. И навсегда запомнил, как я, одетый в блестящие белоснежные одежды Энсигна, пригласил Норму вечером в шикарный ресторан «Пляж у Лагуны». Но нервы мои были так натянуты, что я вынужден был на время срочно покинуть ее. В уборной этого ресторана у меня началась страшная рвота. Мне было неуютно в новой роли. Я не был самим собой. Я уже не был Бобом Дейлом. Я стал Энсигном Робертом Дейлом. Но я уже научился контролировать свои эмоции, почти…

Снова переезд. Теперь во Флориду. И здесь я совершил свой первый полет на «Корсаре» – том сверхсовременном истребителе, который был изображен на постере в рекрутском центре. Однажды после долгого периода тренировок нас отпустили в город. На другой день у меня страшно болела голова от буйной предшествующей ночи. И, конечно же, именно в этот день мое имя стояло в списке для совершения того великого для меня полета. Я залез в кабину и привязался.

После того как ты взлетел, не оставалось другого выхода, как изо всех сил попробовать сесть обратно на землю. Как ни странно, но время после бессонной, пьяной ночи в городе было, пожалуй, наилучшим для знакомства с такой машиной, как «Корсар», в воздухе – напряжение оказалось не так велико. А этот самолет не выносил напряжения в летчике. Раз за разом я видел, как летчик, от чрезмерного напряжения, подводил самолет к земле и терял скорость для посадки «слишком по правилам». Машина при этом внезапно валилась на крыло, уходя в штопор, и ударялась о землю или воду, или проскакивала полосу и разлеталась на кусочки, или сгорала, или с ней случалось и то и другое. Но если удавалось убедить самолет, что тебе все безразлично и ты спокоен, самолет тоже вел себя спокойно. И каким удовольствием было летать на нем, пронзая облака! Правда, когда ты задирал перед собой длинный четырнадцатифутовый нос этого самолета, чтобы подойти на малой скорости для посадки на авианосец, становилось очень трудно следить за сигналами офицера на палубе, руководящего посадкой. Но только попробуй опустить этот нос, как бы пикируя, – машина начнет вдруг падать, как камень, как бомба, которая закончит свое превращение в ничто, в огненный шар.

А ритм нарастал. Иногда мы делали по три полета в день, надеясь, что этим мы совершенствуем свое мастерство и укрепляем силу своих нервов.

Однажды я приближался к земле в плотном строю. Вдруг на малой высоте, когда козырек кабины был закрыт и очки подняты на лоб, горячая струя какой-то жидкости, брызнувшей в лицо, ослепила меня. Лопнула главная, заполненная тормозной жидкостью трубка, соединяющая педали и руль поворота.

Я ничего не видел и единственное, о чем думал, как не столкнуться с землей или товарищами. Почувствовав, что избежал столкновения, постаравшись сначала уйти куда-то вверх и в сторону, запросил по радио помощь. Через считанные секунды я уже получал инструкции, как выровнять крен, слегка опустить нос… А к этому времени командир уже подлетел вплотную ко мне и стал говорить, что делать, пока я сдвигал назад козырек, чтобы провентилировать кабину. Правда, протереть глаза не удалось, потому что все на мне было пропитано той же жидкостью. Но постепенно зрение стало проясняться. Используя аварийный баллон сжатого воздуха, я выпустил с его помощью колеса и пошел на посадку. Хвостовой крюк, который используется при посадке на авианосец, опустился непроизвольно, когда в гидравлической системе упало давление, и со скрежетом и искрами царапал полосу, пока я катился по ней. Но я снова был на земле и чувствовал себя прекрасно.

Кинофотопулеметы на наших самолетах показывали, что и в стрельбе мы делали успехи. Теперь главное внимание мы уделяли подходу к земле на малой скорости для посадки с помощью цветных указателей офицера, руководящего посадкой, – снова практиковались. Норм, один из восьми пилотов моей группы, позже он был одним из свидетелей на моей свадьбе, проскочил полосу, завис и свалился на крыло. Я сел как раз перед ним и, освобождая в это время полосу, видел, как он ударился о землю в туче пыли и комьев земли. Одно из колес его самолета прокатилось мимо меня. К счастью, сам он не получил ни царапины, повиснув на своих привязных ремнях.

…И, наконец, мы готовы! Всему, что мы должны были знать, нас выучили.

Мы полетели над Атлантикой и нашли маленький американский авианосец, названный за свои размеры «джип», знаменитый тем, что он однажды заставил сдаться ему немецкую подводную лодку. Конечно, страшно решиться посадить громадину, которой ты управляешь, на эту крохотную полоску из дерева и металла. Но, как будто понимая твои мысли, она набирает скорость, становится против ветра, и ты, выходя из строя, переходишь «на пониженную передачу», снижаешь свою скорость и следуешь сигналам красных флажков. Приноравливаешься, приноравливаешься и вдруг раз – и уже на палубе. Тебе показывают – убрать газ. И, сбросив газ, ты вдруг летишь вперед, повисая на привязных ремнях, когда крюк в хвосте самолета зацепляется за одну из тормозных лент, натянутых поперек полосы.