Валерия Добрава: Анна Ярославна. Русская королева Франции

– Я недавно видел нашего Рауля в обнимку с горячей потаскушкой из Нижних кварталов. Наверное, это из ее постели он не вылезает третий день. – Добавил смешливый рыцарь из свиты Гослена.

Как бы то ни было, а Рауль умеет найти подход к женщине. Еще не было случая, чтобы какая-нибудь из них ему отказала.

Внезапно король поднял голову, обвел стол мутным взором и попытался встать. Несколько пажей кинулись поддержать своего господина, но он жестом остановил их и медленно двинулся прочь из залы.

В это время Анну в королевской опочивальне разоблачали придворные дамы. Они весело шутили и давали юной девушке наставления.

– В этом деле главное что – закрыть глаза и представить себе какого-нибудь красивого могучего рыцаря, который пару дней назад строил вам глазки.

– Какого рыцаря? – удивилась Анна.

– Не важно, – продолжала Агнесс, худенькая девушка, недавно выданная замуж за стареющего барона и оттого имеющая вид опытной зрелой женщины, прожившей в браке не один десяток лет. – Это я так, для примера.

Берта – веселая толстушка, задорно фыркнула и тут же прикрыла рот надушенным платочком, как ее учила строгая маман. Берте было всего пятнадцать, но она уже считалась невестой на выданье. Ее соблазнительно выпирающие из платьев формы вовсю твердили об этом.

– Дальше я, пожалуй, сама, – отпустила Анна девушек, понимая, что им нестерпимо хочется порезвиться на пиру, тем более там сейчас началось самое веселье. Без короля торжество приобрело более разгульный и свободный характер. Дамы строили глазки приглянувшимся рыцарям, и вскоре те уводили их подальше от любопытных глаз. Люди постарше заводили разговоры о былых временах или же слушали заезжих менестрелей. Некоторые засыпали, сидя на лавках, и храпели так, что блюда на столе начинали дребезжать.

Анна лежала одна на огромной королевской кровати, застеленной шелковыми простынями и укрытая дорогими мехами. И она не понимала, что происходит, почему к ней никто не приходит. Ей не так было страшно терять девственность, как оказаться совершенно одной вот так, в ее первую брачную ночь. Абсолютно обнаженная, умащенная ароматными маслами и… никому не нужная. Хотелось или заплакать, или разбить что-нибудь. Как мог король забыть о своих обязанностях?! Это ему нужно больше, чем ей. Сделать ребенка и заниматься своими делами: ходить в походы, любезничать с пажами, издавать указы. Анна завернулась в накидку, отороченную горностаем, и села у окна. Ее мысли плавно перебегали от воспоминаний детства к сегодняшней ночи и завтрашнему дню. Ее глаза уже начинали слипаться, когда вдруг за дверью раздался странный шум, а потом в комнату ввалился совершенно не держащийся на ногах Генрих. Он молча посмотрел на пустую кровать, затем на Анну, испуганно сжавшуюся в кресле.

– Пойдем!

Король небрежно бросил корону на столик и рухнул на кровать, не снимая сапог. Анна еще немного подождала, надеясь, что сейчас раздастся раскатистый храп и ей не придется исполнять свой долг именно так – с пьяным в стельку мужчиной.

– Ну что ты там копаешься? Я жду. – Недовольно проворчал Генрих.

Анна робко подошла к кровати.

– Сними с меня сапоги.

Девушка нагнулась и попыталась стащить огромный сапог, но он не давался ее нежным слабым рукам. От усилия она раскраснелась, а ее накидка распахнулась, обнажив две маленькие упругие груди. Генрих протер глаза. Кто эта нимфа, что стоит сейчас перед ним? Неужели вино настолько опьянило его, что даже собственная дурнушка-жена кажется ему невиданной красавицей?

– Ну-ка подойди поближе, – приказал он девушке. – Да оставь мои ноги в покое! Ложись рядом со мной. И не бойся, я не съем тебя, в конце концов.

Анна, не снимая накидки, легла с другой стороны кровати, зажмурила глаза, как учила ее Агнесс, и приготовилась к худшему. Но когда через несколько секунд тишина сменилась звучным храпом, королева поняла, что, по крайней мере, этой ночью она будет лишена внимания своего мужа.

– Готье, ну почему я, почему он снова меня покинул? – рыдала Анна на плече у своего духовника. От него у нее не было секретов. Одного не ведала девушка – какие чувства вызывает в бедном мужчине, посвятившем свою жизнь Богу. Он сгорал от страсти еще там, в Новгороде. И с годами его жажда обладания этой необыкновенной женщиной лишь возрастала. Он каждую ночь молитвами и постом усмирял свою грешную плоть, которая восставала при одном лишь взгляде бездонных голубых глаз. Как мог Генрих не видеть сей божественной красоты у себя под носом? От кого он снова и снова бежал в свои бесчисленные походы?