Валерия Добрава: Анна Ярославна. Русская королева Франции

– Ну что же, гость дорогой, я все поглядел, послушал. Теперь пришло время подумать. И попировать. – Ярослав встал, и за ним встали Готье Савуар и многочисленная рать бояр, скромно сидевшая до того по лавкам.

А от дверей тотчас же отлетел быстроногий худенький подросток и кинулся в опочивальню к Анне, где она уже в нетерпении ждала его.

– Ну что? Ну как? Говори же скорей, что ответил отец? – Тормошила она своего младшего брата.

– Да ничего, – отдышавшись, ответил Игорь.

– Как ничего?

– На пир всех пригласил.

– Ну, значит, все сладилось, – заохала сидевшая в углу на кованом тяжелом сундуке нянюшка.

Анна от неожиданности опустилась на кровать.

– Как так сладилось? Что вы говорите, моя бедная старая нянюшка? Неужто вот так сразу и меня в чужое королевство за тридевять земель… – Анна чуть не заплакала.

– Дуреха, радуйся, в золоте да в почете будешь купаться. Это тебе не польское захолустье и не ледяные фьорды.

Анна утерла слезы и подошла к окну. Вдалеке виднелся Софийский собор – любимое детище ее отца. А внизу во дворе вовсю шли приготовления к вечернему празднеству. Сновали туда-сюда слуги да служанки, поварихи да посудомойки. Носили утварь и запасы. Да, не каждый день выдает князь свою дочь за французского монарха.

А на следующий день Анну Ярославну уже провожали в далекий путь. Никогда больше не свидеться ей ни с батюшкой, ни с матушкой, ни с дорогими братьями. Глаза ее выплакали столько слез, что уже больше не могли выдавить ни единой слезинки. Сухие, красные и воспаленные они бесчувственно смотрели на провожающую родню. И только лишь любимый Изяслав, прижавший ее на прощание к сердцу, снова пробудил горькие чувства.

– Как же, как же я там одна, а, братец? – Забилась Анна в рыданиях. – А вдруг он окажется злым человеком? Вдруг я не справлюсь? Вдруг меня не полюбят и прогонят обратно?

– Не бойся ничего, сестрица, – утешал ее Изяслав. – Ты справишься. Помнишь, как ты оседлала того хазарского жеребца, хоть и влетело тебе потом за это от папаши? Тебя, наверное, потом целый месяц на охоту не отпускали.

– Три, – улыбаясь сквозь слезы, поправила Анна. – Три месяца.

И кортеж двинулся в путь. Впереди ехал лихой наездник рыцарь Гослен де Шони. За ним медленно тянулись возы с подарками от киевского князя – приданое дочери, а уж почти в самом конце двигалась повозка с печально поникшей Анной. Рядом на старой гнедой кобыле ехал епископ Савуар. Он как мог пытался утешить девушку. Рассказывал ей легенды о предках короля. О д е д е, основателе королевской династии – Гуго Капете, об отце – Роберте Благочестивом и его мытарствах с женами.

– Генриху, как и его отцу когда-то, не везет с женами. Его первая невеста – юная и прекрасная Матильда, дочь императора Священной Римской империи, – скончалась, даже не успев повидать своего нареченного. В том же году Генриха, спасая от горя и без какого-либо участия с его стороны, обручили с 10-летней девочкой – тоже Матильдой, но уже скромной дочерью маркграфа.

Готье замолчал, выжидая, проявит ли Анна интерес к его истории, или она слушает его просто из вежливости. Слезы девушки, действительно, высохли. Она с жадным любопытством смотрела на епископа.

– Так что же случилось с этой маленькой девочкой?

– К сожалению, она умерла через десять лет. Роды были сложными. Малыш слишком большой… Но оставим эти подробности. Они не для нежных ушек юных дам. Матильда отправилась на небо к ангелам, а вы здесь, вполне себе живая и бесконечно очаровательная. – Готье подъехал к повозке и поцеловал ее руку. Девушка звонко рассмеялась. Словно солнышко вышло из-за туч и осветило яркую зелень леса. Даже рыцарь Гослен слегка поотстал, чтобы поучаствовать в беседе. Он спел несколько героических баллад, бряцая в такт своей кольчугой.

Так незаметно, в песнях и сказках, караван добрался до польских границ, где Анна остановилась на несколько дней у своей тетки Добронеги и ее мужа королевича Казимира. Они ласково приняли свою племянницу. Закормили разными яствами ее и все посольство, и уложили на мягкие пуховые перины. Добронега шептала ночью Анне на ухо: «Ты не переживай-то больно, моя деточка. Мой муж как-то видел твоего жениха. Он ничего такой из себя, мужчина статный – чернобородый и черноволосый. Как и ты, любит охоту, кстати. Или любил, когда был молод. Теперь-то на уме у него одни походы да распри с вассалами… Но ничего, ты – девка красивая, сразу возьмешь его в оборот. Понимаешь, что к чему?».