Виктор Ахинько - Нестор Махно

— Вы куда это удираете, курвы? Кому же я патроны везу?

— Сопровождаю раненых. Шкуровцы… иначе… порубят, як дрова, — оправдывался Захарий. Он чувствовал в командире бешеную силу и боялся ее.

— Держите патроны на всяк случай! — Сашка кинул подсумок в тачанку. — А вы, симулянты, дуйте за мной!

— Там же… амба! — запротестовал матрос.

Глаза Семинариста блеснули гневно.

— Шалишь, браток. Устоим!

Вскоре они подъехали к роте. Увидев патроны, повстанцы повеселели. Их реденькая цепочка тянулась от рощицы почти до села.

— Где они? — спросил Сашка.

— А ты глянь!

Захарий похолодел. Напротив, метрах в трехстах, гарцевали белоказаки.

— За мной! — рявкнул Семинарист и, стреляя, бросился на врагов.

Те явно не ожидалй такой прыти, покрутились и начали пятиться. Под одним из них пала лошадь. Сашка устремился к нему. Тот прицелился. Бах. Сашка бежал. У видевшего это Клешни пересохли губы. Бах снова. Сашка увернулся и зарубил казака. Махновцы резвее побежали за своим ротным. Справа, откуда ни возьмись, наступала еще какая-то группа. Когда сблизились, Семинарист спросил:

— Что за орава?

— Полк из дивизии Дыбенко, — доложил старший.

— Да она же в Крыму!

— Не вся. Нас кинули из Мелитополя. Комполка убит. Я комиссар Михаил Ступаков.

— И сколь же вас?

— До ста штыков осталось.

— Где они? — презрительно усмехнулся Сашка, подкручивая усы. — Вижу одни берданки. На охоту, что ли, собрались, фраера? Да вы еще и босиком!

— Эх, и пулемет есть, но поломан, — смутился Ступаков. — Невезуха.

— Аники-воины. Присоединяйтесь, выберем вам командира, — весело решил Семинарист. — Ану дай бинокль.

Он стал осматривать горизонт. После недавних дождей небо было чистое, холодно-голубое. Сиротливая весна.

— Что, невезуха? — поинтересовался Михаил.

— Всюду, как мухи, нас облепили эскадроны Шкуро, — говорил Сашка, поворачиваясь то вправо, то влево. — Мы в мертвом кольце, братва.

— Э-э-эх! — вздохнул комиссар. Он знал: кому-кому, а ему — крышка.

Захарий поглядывал на него без сочувствия. Махно дал всем в Рождественке добрые наделы, заверив: «Что посеете — ваше. Разве только фуражу немного возьмем. Зато уголь для топки дадим из Мариуполя». А тут налетели эти большевики. На помещичьей, самой лучшей земле объявили совхоз. Что оно такое? На хрена? Мужики зашумели. Прикатила чрезвычайка, стала угрожать, как недавно австрийцы, и тоже была закопана в лесочке. Тогда-то Клешня и подался в полк Петренко и никаких братских чувств к красным не имел. Хай их беляки секут. Туда им и дорога. Особенно комиссарам.

— Где нас не ждут? — отчаянный Сашка потеребил ус. — Впереди! Пошли на прорыв. Авось в рубашке родились!

«Та ни-и, — решил Захарий. — Лучше голому и живому». Он сел, снял сапог, развернул портянку, не торопясь обулся и кинулся назад. Дальше по знакомой балочке где ползком, а где перебежками выбрался к неубранному кукурузному полю и затаился. Ночью прибился к своим. Его привели к командиру полка Петренко.

— А Семинарист, ваш ротный, где? — первым делом строго спросил тот. После дибривского пожара, когда сгорела и его хата, Петр почти не изменился: такой же смурной, подтянутый, немногословный. Война была для него привычным ремеслом, и он исполнял его, как и положено, круто и толково.

— Нас окружили. Я чудом спасся, а он убит, — соврал Клешня, пряча глаза.

— Жаль. Редкой удали был мужик, — вздохнул Петренко и снял фуражку. — Редкой. За такого десять небитых дают.

Как потом, однако, выяснилось, окруженные сдались без боя, иначе бы их порубили. Но перед этим Семинарист шустро зарыл в землю документы и серебряные часы. Бойцы его не выдали, как и комиссара Ступакова. Они прикинулись местными крестьянами и вместе с другими были отпущены на все четыре стороны. Шкуровцы пока что легко побеждали, потому не лютовали. Судьба опять щадила Самышкина.

Махновцы ведут переговоры с Григорьевым об одновременном выступлении против Советов. Мы задержали сегодня делегата… Просим принять неотложные меры к ликвидации махновцев, так как теперь в районе нет никакой возможности работать коммунистам, которых подпольно убивают.

Из телефонограммы Екатеринославского комитета партии большевиков в ЦК.

10 апреля 1919 г.

Пять дней спустя, под вечер, на рейде Мариуполя появился верткий катер и обстрелял город. На горизонте маячили то ли баржи, то ли корабли. Вскоре они исчезли. Но на берегу, где слышали о прорыве конницы Шкуро, поднялась паника. Первым бежал комендант-большевик Таранов. Как дезертир он был арестован заградотрядом Василия Куриленко. Всю ночь, однако, шла эвакуация военного имущества, и город бь!л сдан без малейшего сопротивления.