Виктор Ахинько - Нестор Махно

— Лукавую бабу и в ступе не истолчешь. Пошли в хату.

Хозяева тоже не спали, возились у печи. Там потрескивали дрова, и отблески огня хоть немного веселили душу.

— Доброе утро, — сказал Махно, направляясь в комнату, где спала Тина.

— Дай-то Бог, — вздохнула хозяйка, — чтоб скорее закончилась вся оця смута. В чем мы провынылысь пэрэд ным?

Нестор остановился, хотел возразить, но тут влетел Петр Лютый.

— Пулемет бьет! Навел-таки помещик!

Они поспешили на улицу, прислушались. Трещало уже как будто с трех сторон, и пули свистели над крышей, где вяло, нехотя занималась заря. Со всех ног во двор бежали командиры.

— Чубенко, обоз у нас на вес золота. Хватай его и за горку. Там закрепитесь, — приказывал Махно. — А вы, Рябко, Щусь, Петренко, Вакула — каждый на своем участке выдвигайтесь и бейте! Быстро!

На улице скрипели подводы, мелькали всадники.

— К горе! К горе! — указывал им Батько, а сам торопился в обратную сторону, на зарево рассвета. Показались последние хаты. Дальше угрюмо чернело поле. Над ним клубился туман. Из него вынырнула тачанка, и несколько верховых летели. Семен Каретник бросился к ним.

— Стой! Что такое?

Нельзя было понять, где противник, каков он. Тачанка притормозила.

— Пулеметчик ранен. Они… сзади! — растерянно прохрипел кучер, указывая кнутом на поле. Теперь и Махно увидел, как из тумана выплывают ряды вражеских солдат. Он хотел вскочить на тачанку и припасть к пулемету, но ее уже и след простыл.

— Я ж вам, б…! — ругнулся Нестор, сжав кулаки. Пуля с посвистом чмокнула в глиняную стену хаты. Он невольно пригнулся.

— Держи, Батько!

Лютый подал ручной пулемет. Махно кинул его на спину Петру. Тот опустился на колени, спросил:

— Годится? Пали! — и они ударили по наступающим. Те не ожидали отпора, замешкались, падали. Лютый отстегнул, подал новую ленту. Из села перебежками выдвигались повстанцы.

— Вперед, хлопцы! — призывал их Алексей Марченко. Казалось, еще немного и противник дрогнет, отступит, как бывало не раз. Австрийцы и румыны, варта, гайдамаки уже не рисковали. Похоже, это мадьярские стрелки. Дрогнув по центру, теряя убитых, они тут же зашли с флангов, густо кидали гранаты и прицельно стреляли. Вот уж рядом!

Забыв, что это их родная земля, что собирались мстить, необученные повстанцы побежали. Вместе с ними спешно отступили Махно, Каретник, Лютый. Пулемет системы «Люйс» бросили. По пятам рвались гранаты. Нестор гневался. Их гнали, словно гусей. Откуда у оккупантов такая дерзость? Или просто умеют драться, мерзавцы? А ведь и правда умеют.

— Учитесь, сынки! — крикнул Батько с непонятным бойцам азартом. — Вот так нужно воевать!

Он схватил карабин у какого-то повстанца, прицелился. Бац, бац, попал же, попал! Плечом к плечу метко стреляли Щусь и Петренко. Но противник наступал неудержимо. Вот и окраина Старой Темировки. Всё. Устоять невозможно и прятаться негде. Дальше чистое поле до самого гребня горки. Нужно уходить и как можно скорее.

— Батько, Батько!

Нестор оглянулся. Сзади стояла Ивка — невеста тяжело раненного еще в Дибривках повстанца, худенькая, остроносая.

— Ты почему здесь? — поразился Нестор. — Где твой жених?

— Там.

— А ты зачем…

— Ось пидождить. Ваша Тина тоже тут!

«Ну, е… твою!» — чуть не вырвалось у Махно. Что ж теперь делать? Связался с бабой. Петя Лютый не раз предупреждал: «Лучше бросьте ее, Батько». Советовать легко. Сам попробуй отлипнуть! У Хмельницкого была? У Разина была? У Пугачева…

— Поздно, Ивушка, спасать ее, — как можно сдержаннее, чтобы не обидеть девушку, ответил он. — Постой, а ты зачем вернулась?

— Та за ранеными.

— Что ж ты молчала? — взорвался Нестор. Она прибежала в самое пекло, чтобы спасти чужих, а он, Батько, бросает жену на произвол судьбы! Едри ж твою… Он выскочил на улицу к Щусю, который тащил раненого. «Счас мы с Федором… пробьемся», — сгоряча решил Махно. Щусь вдруг упал, схватившись за ноги и вопя от боли. Его подхватил Петренко.

— Тащи через горку! — крикнул Нестор. — Отступаем!

Во дворе его ждали Каретник, Ивка и Лютый. Взяв раненых, они побежали к полю. Теперь по ним строчили уже откуда-то сбоку. Пришлось залечь.

— Эй, эй, — звал Семен, теребя раненого. — Очнись… Он готов, Батько.

Пули срезали бурьян, пели над ухом. Нужно было превозмочь себя и бросками уходить, иначе гибель.

— Ива, есть силы? — спросил Нестор. Девушка не отвечала. Раскинув руки, смотрела в небо, где сквозь лохматые тучи еле-еле проглядывало солнце.